Шрифт:
– Еще за Будапешт и Белград!
– Таки правду сказал, без утайки! – Чекист усмехнулся еще раз и, странно посмотрев на притихшую Машу, негромко произнес, выделяя каждое слово: – Мы не будем «хлопать дверью» и другим не дадим! Это уже не в наших интересах!
Мойзес еще раз зловеще усмехнулся, тихо открыл дверь и быстро вышел, плотно, но почти бесшумно прикрыв ее за собою. Фомин, как рыба, выброшенная на берег, только беззвучно разевал рот, не в силах понять последние слова чекиста.
Мойзес сказал ему правду, он это видел, но такую, в которую нельзя было поверить. Так полковник и сидел, мучительно размышляя, и пришел в себя лишь после слов жены:
– А ведь где-то он нас уел, Сеня, хорошо уел…
Ливадия
– Большевики сильны, Саша, очень сильны! Ты не представляешь, насколько они опасны для твоей страны!
Михаил Александрович говорил тихо, но именно такой тон, как он видел, и воздействовал на сербского короля Александра, которого он знавал в давние времена в Петербурге еще мальчишкой. И вот теперь говорит с уверенным в себе монархом, вернее, слишком самоуверенным, вздумавшим диктовать России свои условия.
– Народ поддержит меня в войне с ними, Мики…
– Ты уверен?
Михаил громко хмыкнул, довольно невежливо перебив венценосного «кузена». Тот окаменел мышцами лица, не сводя с русского императора напряженного взгляда, но промолчал, дожидаясь, пока его «царственный брат» выложит имеющиеся у него доказательства. Император не торопился нанести удар, памятуя давние наставления Арчегова, который всегда говорил, что «клиента нужно довести до кондиции».
– Ленин, как никто из политиков, умеет применять римский постулат – «разделяй и властвуй». Твоя страна называется «Соединенным королевством сербов, хорватов и словенцев», вот только уже в одном этом названии кроется масса будущих бед, ибо никакого единения народов у тебя нет, да и вряд ли будет!
– Это почему же, позволь спросить?!
– Да потому что вместо действительного единства всей твоей державы есть одна только «Великая Сербия», и это при том, что сами сербы составляют меньше половины населения…
– Мы заслужили это право в долгой борьбе, пролив за то много крови! И ты не мож…
– Могу, Саша, могу, ты уж не серчай! – Михаил сверкнул глазами. – Мы пролили за твою Сербию намного больше русской крови, не отдав вас на растерзание австрийцам. И теперь только от нас зависит, утопнет в крови твоя страна в братоубийственной войне или нет. Никто не поможет, и ни от кого ты помощи не получишь! Ты понимаешь это?!
– Мы выстоим, Мики!
Король гордо вскинул подбородок, демонстрируя уверенность, вот только Михаил уже уловил тщательно скрываемое смятение в его глазах.
– Не думаю, что выстоите… Если будет внешняя агрессия, да такая, что получит внутреннюю помощь, то твоя держава развалится быстро, как карточный домик рухнет! Она ведь такая же многонациональная и межконфессиональная, как и моя несчастная Россия!
Император чуть усмехнулся, в уголках губ собрались горестные складки. Пройдя несколько шагов, Михаил расположился на лавочке, хлопнув ладонью по дубовой доске:
– Присаживайся, Саша, в ногах правды нет. Поговорим по душам, может, и будет толк…
Сербский король потоптался, показывая всем своим видом нарочитую обиду, но приглашение все же принял, присел рядом, обвел глазами цветущий сад. Беседа между монархами велась в небольшом дворцовом парке, где они медленно прогуливались по аллее, ведя между собою тихий, но пока еще не откровенный разговор.
В международной политике встречаются такие щекотливые вопросы, которые даже премьер-министры стран не могут решить при переговорах. И вот тогда наступает очередь монархов, если таковые, конечно, на своих престолах крепко сидят. Ведь как ни крути, но венценосные семьи в Европе настолько переплелись родственными связями, что это постоянно используется в межгосударственных отношениях для сглаживания острых углов, которые в любой другой ситуации могли бы пребольно уколоть до большой крови, какую и несут собою войны.
– Хорваты и словенцы сильно недовольны своим статусом, как ранее были ущемлены у меня казаки, сибиряки, армяне и прочие народы, коим ныне предоставлены права автономии и даже доминионов. И, как видишь, Россия не стала слабой, наоборот, федерализм и даже конфедерация сделали ее намного сильнее. Теперь мы можем надеяться, что рано или поздно освободим страну от большевиков…
Михаил Александрович взял паузу, достал из коробки папиросу и закурил, искоса смотря на своего венценосного коллегу. Тот молчал, хмуря брови, но было видно, что слова он принял к сведению. Вот только вряд ли правильно их осмыслил, а потому император решил усилить натиск, используя данные ему Арчеговым когда-то советы.
– Некоторые мои министры и генералы раздражены тем, что придется спасать сербов в очередной раз и платить за это Россией. Да-да, Саша, именно так дело и обстоит. Мы стоим перед выбором – или полностью освободить нашу страну за это лето, или потерять ее, оказав помощь вам. Ты не забывай, что вместе с болгарами и греками мы воюем сейчас еще с турками, а наши резервы незначительны!
– Ты оставишь нас на произвол судьбы, если красное нашествие будет иметь успех?
– Не обольщайся, кузен, оно обязательно будет иметь успех! – Император жестким голосом выделил последние слова. – Ведь сербам придется воевать с русскими, «братушками», что выручали их много раз! Станут ли твои воины это делать? Вот в чем вопрос! Ведь твои подданные обнищали за последние годы, страна обескровлена, и пропаганда Коминтерна востребована, как никогда. А она сильно бьет по умам! Сербия неизбежно развалится в революционном угаре, а ее кровоточащие куски приберут соседи, еще как приберут! И так оно и будет!