Однако в те годы ему бы и в голову не пришло сидеть писать воспоминания: ведь это как бы признать конец своей жизни?

А Сталин – не забыл своего оклеветанного, но верного полководца и героя, нет. В 1952 допустил его на съезд партии, и кандидатом в ЦК. И перевёл опять в Москву, и готовил ему какую-то важную должность в новой сложной обстановке.

Но – внезапно скончался…

Вечная память Ему! А обстановка стала – ещё и ещё более сложная. Берия ходил в главарях, но не он один. И Жуков снова стал Главнокомандующим сухопутными войсками и первым заместителем министра обороны.

И прошло ещё два месяца – сильно пригодился Жуков! Вызвали его Хрущёв и Маленков: завтра на Политбюро (теперь его переназвали потише, в Президиум) в повестке дня будет стоять военный вопрос, ты будешь вызван туда – и нужно там же сразу арестовать Берию! Это пока будем знать только мы трое. А ты возьми с собой двух-трёх надёжных генералов, и конечно адъютантов, и оружие.

И в назначенный час сидели в приёмной, ждали вызова (генералы гадали, зачем их позвали, – объяснил им только уже перед входом на заседание, и кому – стоять на дверях с пистолетами). Вошёл, прошагал немного и бегом на Берию! – и за локти его, рывком, медвежьей силой, оторвать от стола: может у него там кнопка, вызвать свою охрану? И гаркнул на него: «Ты – арестован!!» Доигрался, сволочь. Гад из гадов! (Политбюро сидит, не шелохнется, из них никто б не осмелился.) Тут вспомнил тамбовский приём, как брали в плен «языков»: адъютанту – вынуть у арестованного брючный ремень, тут же отрезать, оторвать пуговицы с брюк, – пусть штаны двумя руками держит. И – увели. В просторном автомобиле положили на пол, закутанного плотно в ковёр, и кляп во рту, – а то ведь охрана ещё остановит машину на выезде из Кремля. Сели четыре генерала в ту же машину – на вахте их только поприветствовали. И отвезли гада в штаб Военного округа, в бункер внутреннего двора, – и ещё подогнали танки с пушками, наведенными на бункер. (А трибунал вести – досталось Коневу.)

Только: и этого сладкого мига – в мемуары не вставишь. Не целесообразно. Не помогает коммунистическому партийному делу. А мы – прежде всего коммунисты.

После этой операции Коллективное Руководство снова призвало Жукова к реальному делу. Вот только когда – стал он министром обороны, во всю силу и власть, Хозяин Армии. И в какой ответственный момент: развитие атомного оружия! (Вместе с Хрущёвым дружески летали в Тоцкие лагеря на Урал, проводили опыт на выживаемость наших войск, 40 тысяч на поле, сразу после атомного взрыва: отработка упреждающего тактического удара против НАТО.) Готовил Армию на великие задачи, хоть и против Америки бы.

Теперь и ездил в Женеву на встречу союзных стран «в верхах». (И встретил там коллегу-Эйзенхауэра: ишь ведь, уже Президент!)

Как бывает в жизни – беда к беде, а счастье к счастью, – тут и женился второй раз, Галина на 31 год моложе. И – ещё одна дочка родилась, уже третья, – да тем дороже, что малышка. Как внучка…

А на Сталина – не осталось зла, нет. Всё перенесенное за последние годы – просто вычеркнул из памяти. Сталин был – великий человек. И – как сработались с ним к концу войны, сколько вместе передумано, решено.

Только – XX съезд партии потряс сознание: сколько же открылось злоупотреблений! сколько! И подумать было немыслимо.

На XX съезде стал – кандидатом в Политбюро.

А вослед Съезду – стали подступать, подступать ко всесильному военному министру некоторые генералы – поодиночке, по два: «Георгий Констиныч, да не нужны нам теперь в армии политотделы, комиссары, они нам только руки связывают. Освободите вы нас от них, сейчас вам никто не посмеет помешать». – «Да и от смершевцев подковырчивых, от Особотделов тоже! Вполне будет – в духе Съезда».

Так подступали не один раз – и по-тихому, и в малом застольи (только Жуков никогда не распивался): мол, победила-то Гитлера русская армия, а что из нас опять дураков выворачивают? Так не пришла ли пора, Георгий Констиныч…? И даже прямо: мол, сейчас министр Вооружённых Сил – посильней всего Политбюро, вместе взятого. Так что – и…? может быть…?

Жуков даже и задумывался: может, и правда? Сила – вся была у него, и смётка боевая сохранялась, и свалить этих всех было, в оперативном смысле, нетрудно.

Но – если ты коммунист? Но как можно так настраиваться, если мы в своей Победе обязаны – да, также и политическому аппарату, и смершевскому?

Нет, ребята. Это – не дело.

Но – потекло, и распространилось по Москве, если и не по Армии. И уже на Политбюро Жукова спросили тревожно.

Заверил товарищей:

– Да что вы! Да никогда я не был против института политотделов в Армии. Мы – коммунисты, и останемся ими навсегда.

На том и пережили кризис в умах 1956 года.

Исполнилось Жукову 60 лет – в полном соку, и опять он понадобился, в раздорах самого Коллективного Руководства. Там чуть не все до одного стали против Хрущёва: что он сильно раскомандовался, лезет вместо Сталина – и надо его едва ли не снять. Хрущёв кинулся к Жукову: «Спаси!»

А чтобы спасти – надо было собрать голоса ЦК, потому что в Политбюро Хрущёв был совсем в меньшинстве, а его враги собирать ЦК отказались.

Так это легче лёгкого! Семь десятков военных самолётов послал Жуков и всех членов ЦК доставил мигом в Москву. Ими – Хрущёв и взял перевес. И объявил и проклял антипартийную группировку Молотова-Маленкова-Кагановича и примкнувших, и примкнувших. (И Булганин, и Ворошилов тоже перекинулись к тем.)

Спасши Родину от германского фашизма, и спасши от перерожденца Берии, и спасши от антипартийной группировки – этими одолениями был теперь Георгий Жуков трижды увенчан, достойный, любимый сын Отечества.