Перекрестился я и говорю: «Всё ж Ты есть, Создатель, на небе. Долго терпишь, да больно бьёшь». – Когда автор был вызван читать корректуру, ему передали просьбу помощника Хрущёва – Лебедева: выпустить из рассказа эти слова Тюрина. «Досмотрелись… – записал А. С. – Досмотрелись, но поздно, до этого главного места в повести, где я им опрокинул и вывернул всю легенду о гибели руководящих в 37-м году! Склоняли меня в редакции: ведь Лебедев так был сочувственен! ведь это он пробил и устроил! надо ему теперь уступить. И правильно, и я бы уступил, если б это – за свой счёт или за счёт литературный. Но тут предлагали уступить за счёт Бога и за счёт мужика, а этого я обещался никогда не делать. И всё ещё неизвестному мне мифическому благодетелю – отказал.

И такова была инерция уже сдвинутого и покатившегося камня, что сам советник Хрущёва ничего не мог исправить и остановить!» [61]

…в кировском потоке… – В числе ленинградцев, репрессированных после убийства С. М. Кирова (1 декабря 1934 г.). «Считается, что четверть Ленинграда была расчищена в 1934-35». [62]

Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошёл по ним сперва первый жарок – тот жарок, от которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше. И часом спустя пробил их второй жарок – тот, от которого пот высыхает. В ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок лёгкий, потягивающий – не могли их мыслей отвлечь от кладки. – В пересказе А. С. Берзер дошло до А. С., как Хрущёв «хорошо слушал» чтение «Одного дня Ивана Денисовича»: «Всё было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, „как Иван Денисович раствор бережёт“ (это Хрущёв потом и на кремлёвской встрече говорил)». [63] На кремлёвской встрече 17 декабря 1962 г. А. С. записал среди прочего фразу Хрущёва: «Но как Иван Денисович раствор сохранял – это меня тронуло». [64] Лакшин в статье «Иван Денисович, его друзья и недруги» («Новый мир». 1964. № 1) тоже восхитился тем, как Шухов кладёт стену: «Уж и когда, не запомню, читали мы в нашей прозе такое поэтическое и одухотворённое описание простого рабочего труда; автор так окунает нас в его ритм и лад, что, кажется, сам чувствуешь напряжение всех мышц, и тяжесть, и утомление, и дружный азарт работы». [65] Тюремный товарищ А. С., Дмитрий Панин, напротив, яростно упрекал его за то, что позволил Ивану Денисовичу самозабвенно отдаться рабскому труду. В ответ А. С. написал: «Как же Ивану Денисовичу выжить десять лет, денно и нощно только проклиная свой труд? Ведь это он на первом же кронштейне удавиться должен!

<…> такова природа человека, что иногда даже горькая проклятая работа делается им с каким-то непонятным лихим азартом. Проработав два года и сам руками, я на себе испытал это странное свойство: вдруг увлечься работой самой по себе, независимо от того, что она рабская и ничего тебе не обещает. Эти странные минуты испытал я и на каменной кладке (иначе б не написал), и в литейном деле, и в плотницкой и даже в задоре разбивания старого чугуна кувалдой. Так Ивану-то Денисовичу можно разрешить не всегда тяготиться своим неизбежным трудом, не всегда его ненавидеть?» [66]

…из заказника лес привозили в шесть саженей. – Сажень равна 2,1336 метра. Значит, речь о брёвнах длиною под 13 метров.

– Например, пенсне на корабельной снасти повисло, помните? <…> Или коляска по лестнице – катится, катится. <…> Потом черви по мясу прямо как дождевые ползают. – Цезарь и кавторанг перечисляют эпизоды из фильма Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потёмкин“» (1925).

На обсуждении рукописи рассказа в «Новом мире» 23 июля 1962 г. А. Г. Дементьев «яро вступился за Эйзенштейна, его „Броненосец 'Потёмкин'“.» [67] А. С. возразил: «А спор об Эйзенштейне, показавшийся Александру Григорьевичу литературным, я не выдумал, а в самом деле в лагере слышал». [68]

А у меня «Вечёрка» свежая, смотрите! <…> Тут интереснейшая рецензия на премьеру Завадского!.. – Юрий Карякин заметил: «Действие в повести происходит в январе 1951 г., а в декабре 1950 г. в „Вечерней Москве“ была опубликована рецензия на премьеру пьесы А. Сурова „Рассвет над Москвой“. Случайно или нет это совпадение, неизвестно. Но перечитать пьесу и рецензию в сопоставлении с „Одним днём“ небезынтересно». [69] В разговоре с Лакшиным тогда же А. С. отозвался на эту догадку так: «„Вечёрку“ я не имел в виду, когда писал, у меня не было возможности её просмотреть, хотя, надо признать, это в моём характере». [70]

…про войну в Корее спорят: оттого де, что китайцы вступились, так будет мировая война или нет… – В войне, начатой Северной Кореей против Кореи Южной 25 июня 1950 г., северян поддержали так называемые китайские добровольцы, на самом деле – регулярные воинские части Китая. 26 ноября на стороне Северной Кореи выступили четыре китайских армии (около 200 000 человек). Впоследствии численность китайских войск в Корее превысила миллион человек. Война закончилась перемирием, подписанным 27 июля 1953 г.

…перед ялтинским совещанием… – В Ялте (точнее – в Ливадии, в трёх километрах от Ялты) с 4 по 11 февраля 1945 г. проходила конференция руководителей трёх союзных держав – Сталина, Рузвельта и Черчилля.

…пятьдесят восемь-четырнадцать… – «Пункт Четырнадцатый (58-й статьи. – В. Р.), – отмечает А. С., – карал „сознательное неисполнение определённых обязанностей или умышленно небрежное их исполнение“ – карал, разумеется, вплоть до расстрела. Кратко это называлось „саботаж“ или „экономическая контрреволюция“, а отделить умышленное от неумышленного мог только следователь, опираясь на своё революционное правосознание. Этот пункт применялся к крестьянам, не сдающим поставок. Этот пункт применялся к колхозникам, не набравшим нужного числа трудодней. К лагерникам, не вырабатывающим норму. И рикошетом стали после войны давать этот пункт блатарям за побег из лагеря, то есть расширительно усматривая в побеге блатного не порыв к сладкой воле, а подрыв системы лагерей». [71]

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь!» – Евангелие от Матфея, 6: 11; Евангелие от Луки, 11: 3.

Апостол Павел вот как говорил: «Что вы плачете и сокрушаете сердце моё? Я не только хочу быть узником, но готов умереть за имя Господа Иисуса!» – Деяния святых апостолов, 21: 13.

Первоначальное название «Не стоит село без праведника». Окончательное заглавие предложил на редакционном обсуждении 26 ноября 1962 г. Александр Твардовский. «„Название не должно быть таким назидательным“, – аргументировал Александр Трифонович. „Да, не везёт мне у вас с названиями“, – отозвался, впрочем довольно добродушно, Солженицын». [72]