… «Я призываю к ненависти!» – Статья Толстого, напечатанная в «Правде» (28 июля 1941).

…богатство литературных тем он охватывает, только овладев марксистским познанием истории, это для него живая вода. – Ср. в выступлении Толстого «Марксизм обогатил искусство» в Коммунистической академии в Ленинграде: «Подлинную свободу творчества, ширину тематики, не охватываемое одною жизнью богатство тем, – я узнаю только теперь, когда овладеваю марксистским познанием истории, когда великое учение, прошедшее через опыт Октябрьской революции, даёт мне целеустремлённость и метод при чтении книги жизни». [166]

…мы, писатели, уже сейчас знаем меньше, чем верхний слой рабочей интеллигенции. – Ср. в статье Толстого «Литература 2-ой пятилетки»: «Мне приходилось проводить вечера на ленинградских заводах. Я увидел: здесь нужно быть во всеоружии культуры, во всеоружии творческих сил, чтобы удовлетворить запросам нового читателя. И не раз казалось, что мы, писатели, уже сейчас меньше знаем, мы менее культурны, чем верхние слои рабочей интеллигенции». [167]

…американские романисты – просто карманники старой культуры. – Ср. в статье Толстого «Задачи литературы: Литературные заметки» (1924): «Молодые русские повествователи бесконечно талантливее и содержательнее любого из молодых западноевропейских и американских романистов, – этих карманников старой культуры, воспевателей уголовного сыска, шутов его величества валютного спекулянта». [168]

…в Гражданскую войну он промахнулся, эмигрировал и публиковал там антисоветчину… – Четыре года, с весны 1919 по весну 1923 г., Толстой провёл в эмиграции – сначала в Париже, затем в Берлине. «В Париже начат ром. „Хождение по мукам“ (полностью опубл. в 1921, отд. изд. в 1922 в Берлине; эта ред. принципиально отличалась от последующих, в которых роман под назв. „Сёстры“ стал 1-й книгой трилогии), – пишет биограф Толстого, С. И. Кормилов. – <…> По сути, роман был антибольшевистским». [169]

Этот человек, переступя свои 50 лет, с пышным юбилеем… – Пятьдесят лет А. Н. Толстому исполнилось 10 января 1933 г.

Я считаю, что вообще и в каждой фразе присутствует жест, даже иногда и в отдельных словах. – любимая мысль толстого, постоянно им повторяемая. см., например, в его «ответе ильенкову»: «Человек психически и физически всегда жестикулирует. слово, речь – выражение этой жестикуляции». [170] Или в докладе Толстого «О драматургии» на Первом съезде советских писателей (27 августа 1934 г.): «Основа языка – жест». [171]

…после недавнего роспуска РАППа… – РАПП был ликвидирован постановлением ЦК ВКП(б), опубликованным в «Правде» 24 апреля 1932 г.

Да, от нас ждут монументального реализма. – Ср. в заметках «Задачи литературы»: «Я противопоставляю эстетизму литературу монументального реализма». [172]

Да вот, трагедия Анны Карениной <…> сегодня уже пустое место, на этом не выедешь: колесо паровоза не может разрешить противоречия между любовной страстью и общественным порицанием. – Ср. в докладе «О драматургии»: «Трагедия Анны Карениной сегодня уже пустое место, потому что колесо паровоза, под которое легла голова Карениной, для современной женщины не может разрешить противоречия любовной страсти и общественного порицания». [173]

Ах, как бы взгневался он ещё год назад! – То есть при РАППе. Значит, разговор на даче происходит через год после роспуска РАППа, не позже 1933 г. А держа в уме юбилей Толстого, отпразднованный в январе 1933, можно предположить, что и не раньше.

…Критик – должен быть другом писателя. Когда пишешь – важно знать, что такой друг у тебя есть. Не тот Робеспьер в Конвенте искусств, который проскрипционным взором проникает в тайные извилины писательского мозга для одной лишь классовой дефиниции, а ты пиши хоть пером, хоть помелом, – ему всё равно. – Ср. в заметке Толстого «Критик должен быть другом искусства» (1933): «Критик стремился стать своего рода Робеспьером в Конвенте искусства, неподкупным ни на какие штучки художественного обольщения.

Получалось как будто так: напиши помелом, напиши пластическим пером художника, безразлично. Робеспьер сквозь строки, отстраняя их досадную пестроту, их ненаучную эмоциональность, глядит проскрипционным взором в тайные извилины писательского мозга, ища в них признаки для классификации. <…>

В творчестве есть важный момент: присутствие строгого умного друга, слушающего ещё не просохшие страницы вашего романа. Как важно, чтобы он восхитился, расплакался, расхохотался. Ужасно, если он, нахмурясь, скажет: плохо. Таким другом, таким первым оценщиком должен быть критик. В минуты творчества важно знать, что есть такой человек». [174]

…перерабатывает вторую часть своей трилогии о Гражданской войне… – Роман «Восемнадцатый год» (1927–1928).

Да ведь и Горький – тоже жестоко ошибся и тоже эмигрировал. – А. М. Горький эмигрировал в октябре 1921 г. Стал наезжать в СССР с 1928 г. Окончательно вернулся на родину в мае 1933 г.

Да у меня, когда я пишу, – вольный размах кольцовского косаря, раззудись рука! – Из стихотворения Алексея Кольцова «Косарь» (1836):