– Опухоль, - определила я. – И уже ничего нельзя сделать. Попробую снять боль.

Я подошла к Кримхильде, взяла её за руку. Мне довольно легко удалось заблокировать боль. Она вздохнула, лицо её стало разглаживаться. Служанка было открыла рот, чтобы опять начать говорить, но я взглядом остановила её и кивнула на дверь. Она поняла, поклонилась мне и вышла. И в этот момент Кримхильда открыла глаза. Несколько секунд она смотрела на меня, а потом … Я была к этому совершенно не готова. Кримхильда закричала.

– Пришла-а-а-а!!!

Она судорожно схватила меня за руки, резко села, слёзы потекли из её глаз.

– Пришла-а-а-а!!!

Рывком распахнулась дверь, в комнату влетели Годигизил и служанка.

– Выйдите! Всё хорошо! Нам нужно поговорить!– Я сказала это так властно, так уверенно, что они тотчас вышли. Потом я повернулась к Кримхильде.

– Я пришла, - спокойно и тихо сказала я. – Я знаю, ты умираешь, но боли больше не будет. Это я тебе обещаю.

Она крепче сжала мои руки. Замолчала.

– Я слушаю тебя. Я знаю, что тебе есть, что мне сказать.

– Ты пришла, – снова повторила Кримхильда – а это значит, что Этцелю конец! И всему его роду конец. И гуннам конец! Я дожила. Я держалась изо всех сил. Я увидела тебя тогда, в ту страшную ночь в Вормсе. Они ворвались во дворец. Все сражались: и мужчины, и женщины, и дети. Все, кто мог держать хоть какое-то оружие. Король Гунтер, слуги, воины. Всё перемешалось. Я била палицей направо, налево. Я была вся в крови…

Она вздохнула, попросила:

– Воды.

Я открыла дверь, крикнула:

– Эй, принесите воды Кримхильде.

Служанка примчалась мгновенно, напоила хозяйку, пристально посмотрела на меня, но ничего не сказала – вышла. Я обратилась к Кримхильде:

– Как ты могла увидеть меня? Меня не было в Вормсе.

– Да, не было, - согласилась она. – Я увидела тебя, когда упала и потеряла сознание.

Она заплакала. Рыдания сотрясали всё её тело. Я гладила её по голове и не знала, что сказать.

– Я не смогла её спасти!

– Кого? – спросила я.

– Мою дочь. Она сражалась рядом. Совсем девочка. Ей только исполнилось шестнадцать, но мечом она хорошо владела. И сражалась рядом со мной. Я хотела оттеснить её к потайной двери. Вытолкнуть за неё. Она была бы спасена. Тайный ход шёл прямо к Рейну. Но не успела. Этцель зарубил её! Этцель – прихвостень своего дядьки Ругиллы. Теперь он правит. А моей девочки нет. Все умерли. Весь род. Осталась одна Кримхильда.

Она снова заплакала. Скорее заскулила, как собака. Я не знала, что делать. И вдруг я вспомнила «Песнь о Нибелунгах». Отец заставил меня выучить весь эпос, сказал: «Пригодится». Пригодилось. Я запела:

«Слуг Этцеля отбросив, смельчак вломился в зал,

Дверь распахнул ногами и на пороге встал.

Весь в крови гуннов диких он с головы до ног.

В руке - от крови красный родительский клинок.

Раздался голос звучный - то Данкварт закричал:

"Брат Хаген, поднимайтесь, закончен наш привал

Всех наших слуг убили и нас сейчас убьют

Так примем бой последний! Прощай, земной приют".

Владетель Тронье крикнул: "Кто уничтожил их?"

Ответил Данкварт: "Бл'eда с отрядом слуг своих.

Я мокр от крови склизкой и это - кровь врагов.

Их уложил я столько, что сбился со счетов"».[1]

Я не успокаивала Кримхильду, я пыталась передать ей стойкость и мужество. Она перестала плакать, затихла, а потом заснула.

Я обернулась. В открытой двери толпились слуги. Вместе с ними стоял Годигизил, позабывший о своём высоком положении. И глаза у всех были одинаковые – изумлённые.

– Я никогда не слышал такой песни и такого дивного голоса, - сказал Годигизил. – Вы фея?

– Нет, – ответила я. – Я Великая Прорицательница Ильдико.

– Тогда я прошу Вашего разрешения, записать эту дивную Песнь.

– Песнь о Нибелунгах, - добавила я. Потом я сказала служанке:

– Ночь она будет спать спокойно, а завтра на рассвете я приду снова.