— Давайте тогда просто подождём знака — что нам делать, — всхлипнула Лена. — В любом случае двери закрыты, электричества здесь нет, и никуда он не двинется!

Мы почувствовали новый, более сильный толчок, и раскатистое эхо дунуло в нас из коридора облаками мелкой пыли и жаром.

— Эге, а там дело может всё-таки принять серьёзный оборот! — воскликнул Анатолий — Боюсь, что времени на поиски и раздумья у нас особенно нет, а надо смириться с очевидностью. Кстати, тут и нечто вроде ручек есть, — он нагнулся, раздался неприятный скрежет и надтреснутый голос Анатолия. — Кирилл, будь любезен, помоги!

Я спустился к нему и схватился выше за длинный кривой рычаг, очень напоминающий запоры на дверях бомбоубежища, расположенного на нашем школьном дворе. Нас всем классом водили туда пару раз, когда в качестве эксперимента проводили уроки по гражданской обороне или чему-то подобному. И ещё тогда я задавался простым вопросом — если грохотнёт и толстенная дверь даже выдержит ядерный взрыв, то, несомненно, выгнется и заклинит все эти запоры. Как же тогда выбираться, даже если остался жив? Нечто подобное беспокоило меня и теперь, но я старался гнать прочь подобные мысли и, поднажав, почувствовал, как рычаг понемногу поддаётся.

— А теперь — потянули на себя! — воскликнул Анатолий, хватаясь за длинный узкий поручень в самом низу двери. — Раз, два, взяли! — раздался гулкий сухой треск, и появилось ощущение лёгкости, явно несоизмеримое с массивной дверью вагона. Я невольно отступил и увидел, как она сама продолжает плавно подниматься, словно на гидравлике, а в салоне, перемигиваясь, загораются желтоватые лампы.

— Что же это? — раздался рядом шёпот Лены, и я почувствовал на щеке её горячее дыхание. — Неужели нам всё-таки придётся сюда садиться?

Анатолий, растирая пальцы, осторожно заглянул внутрь, а потом махнул нам рукой, выключив уже ненужный фонарик. — Прошу. Этот последний вагон именно для нас!

Озираясь, все вошли в просторный салон, чем-то отдалённо напоминающий вагоны тридцатых годов прошлого века, на которых мне посчастливилось ездить в детстве. Мы оказались в средней из трёх секций, разделённых кажущимися неуместно-толстыми решётками. Здесь располагался мягкий коричневый диван и нечто вроде пульта управления с большими выпуклыми кнопками и маленькими контейнерами с изображениями капсул, болтающихся на наших шеях. Никаких сомнений не было — Анатолий прав: мы достигли цели своего путешествия и, чтобы там ни было дальше, с капсулами пришла пора расставаться. А я раньше как-то и не задумывался о том, как важны были они для поддержки, чувства сопричастности и даже некоей гарантии защиты. Но вот, похоже, надо просто их снять и отдать, видимо, в качестве платы за проезд на этом странном вагоне. Впрочем, какие ещё варианты? Идея Лены относительно осмотра других помещений была, конечно, привлекательна, но чтобы просто потянуть время. Впрочем, я был практически уверен, что там нас ждал тупик или выход в этот самый зал с другой стороны. И, несомненно, Анатолий не ошибался, что, скорее всего, если грядёт извержение, времени у нас практически не осталось.

— И что теперь?

Голос Лены прозвучал призрачно и как-то сухо, а мерцание лампочек стало напоминать лаву, как её показывают издали в документальных фильмах.

— Думаю, нам пора снять с шей капсулы, поместить их сюда, ввести код и нажать это, — пробормотал Анатолий, трогая кончиками пальцев большую квадратную клавишу красного цвета, словно залитую сверху воском, расположенную под цифрами. — У меня какое-то смутное ощущение, что мой сон, которым я делился с вами на фуникулёре, как-то своеобразно преломился и сюда.

— Не будем сейчас об этом. Но здесь всего две полости и, наверное, нам надо открыть соседние двери, чтобы попасть в те секции? — спросил я, отступая и с тревогой вглядываясь в тёмное пространство зала, в конце которого был выход и неизвестность, идущая теперь не от теней, а Этны.

— Да, полагаю, что так, — кивнул Анатолий. — Давайте этим и займёмся.

Мы выбрались из вагона и со скрежетом распахнули соседние двери, вызвав внутри состава какой-то утробный звук и новую вспышку огней. Теперь всё это больше напоминало какой-то причудливый космический корабль или крутую машину с поднятыми вверх дверьми, излучающую пульсирующий, тёпло-жёлтый завораживающий свет. Вопреки моим ожиданиям передние огни вагона, если они вообще были, так и не зажглись, поэтому рассмотреть что-то во мраке тоннеля по-прежнему было невозможно. Даже протиснуться туда представлялось сложной задачей, учитывая, что зазор между вагоном и входом был минимальный, да и в любом случае на рельсы наступать не хотелось — ещё убьёт электричеством.

— Кто, по-вашему, такое сделал? — с придыханием, спросила Лена. — Это какой-то старый бункер или нечто вроде этого? Знаете, я читала, что во всех странах для разных правительственных организаций на случай войны или какой-нибудь катастрофы заготавливалось множество подобных мест. Может быть, нас повезут именно туда?

— Не знаю, но что-то мне подсказывает «нет», — задумчиво ответил Анатолий. — Посудите сами — все эти несуразности вряд ли имели бы место на каком-нибудь стратегически важном объекте. Ты как думаешь, Кирилл?

— Примерно так же. В любом случае мы же не догадаемся, пока не доедем! — откликнулся я и почувствовал новый толчок в здании, кажется, вызвавший небольшую дымку и стрекочущее шипение в тоннеле. Хотя, возможно, это всего лишь мне показалось, но эхо точно разносило по помещению звуки осыпающихся снаружи камней.

— Меня больше интересует — где же тени? Куда они притаились и почему ничего не говорят? Или мы всё делаем правильно и вмешательство извне пока не нужно?

— Знаете, как бы там ни было, но мы все поедем только в одной секции! — решительно заявила Лена. — Наверное, самое безопасное, будет — в средней. Ты, Кирилл, иди в то отделение, ставь свои капсулы, вводи код и, если Анатолий прав, нажимай эту кнопку. Он сделает то же самое в первой секции, а потом мы все вместе активируем его последнюю капсулу и мою единственную здесь. Думаю, так будет лучше всего.