— Поговорим о чём-нибудь другом, эта тема закрыта, — рассердился хозяин на настырного гостя, со вздохом усаживаясь в старое большое кресло.

— Если вы беспокоитесь о разговорах, что плетутся в свете, то я в курсе. Это не изменит моего решения. Я знаю, что княжна здорова, позвольте нам встретиться.

— Виделите… она не хочет никого видеть.

— Уговорите. Нам непременно след повидаться… Я не отступлю. На благо её нам лучше поладить.

Они помолчали оба. Тягостным было оно.

— Иногда мне кажется всё зло в том проклятом родовом поместье, что я купил у графа Ветрова. — Опять поднявшись, с высокой прямой спинкой обтянутого бархатом кресла, князь подошёл к окну. — Прежняя княгиня сошла с ума, крича при последнем своём вздохе о добермане. Теперь моя дочь помешана на нём же. И в том, первом случае, долго видели на её могиле мощного пса и тут в истории с Таней, опять же реальная собака. Похоже, не обошлось без проклятия. Сведущие люди предупреждали, жаль, не послушал. Не купи я его, княжна была бы здорова.

— Полноте князь, она и сейчас здорова. Помогите нам встретиться.

— Нет. Пока я жив дочь будет под моей волей и оком. Её никто не посмеет обидеть.

— Вы понятие не имеете… Я не такой как все… Слово чести, я не замысливаю лихого против вашего дитя. Обещаю быть ей надёжной защитой и опорой. Клянусь беречь и заботиться о ней. Прошу вас простить меня, если чем-то невольно обидел. Николай Антонович, мне не нужно ваше состояние. Моё собственное состояние не мало. Я заинтересован только в Тане.

Сержу казалось, что он с благосклонностью выслушал все эти его потуги, но при последних словах барона тот зло взглянул на него и тотчас перевёл взгляд на картину, но, справившись с мешающими говорить ему эмоциями, с иронией произнёс:

— Позвольте спросить вас сударь, зачем же вам эта морока?

— Я люблю её.

Князь не смог скрыть недоумения. Оно наползло на его лицо. Пошевелило пальцы. Чтоб скрыть его и выправить впечатление, он улыбнулся, но улыбка получилась виновато-грустной.

— Но вы не видели её никогда и сейчас не представляете на что идёте. Я совершенно не ведаю, какая причина вами движет, и помогать вам не стану.

— Князь, я понимаю ваши отцовские чувства, желание уберечь дочь от беды. Но поймите и примите мои чувства заинтересованного в ней мужчины. Я тоже хочу быть ответственным за неё. К тому же она не маленький ребёнок, а взрослая девушка. Жалость к ней — это одно, желание любить и помочь — это совершенно другое.

— Барон, вы безусловно умный человек, к тому же видный в Москве жених. Вы могли бы себе составить с любой дамой блестящую партию. Зачем вам такая канитель с моей бедной дочерью? — мысли толпились в его голове налезая и сменяя одна другую, но правильного ответа в них он так и не нашёл.

— Князь это моё дело, выбирать себе жену я буду сам, по своему хотению. Мне не нужно ничьё приданное, у меня хватает своих средств, моим двигателем будут только чувства. К тому же в моём предложении нет злого умысла. И я не прошу вас насильно, против желания княжны отдать мне её. Я прошу только о встрече, а там она вольна сама сказать мне своё решение.

— Простите барон, но я должен подумать. Хорошенько подумать.

Серж, постояв минуту-другую возле камина и понаблюдав за тлеющими углями, вздохнул:

— Хорошо. Я принимаю ваше условие.

— Я передам своё решение через Алексея.

— Позвольте откланяться.

Князь кивнул и отвернулся. «Ох, уж эта нынешняя молодёжь, без вожжей и страха. Нажились в Европе, совсем позабыли свои устои». Не смотря на приятный облик барона, он всё равно почувствовал облегчение, когда тот вышел.

Его путь на выход лежал через гостиную и Серж вынужден был пройти мимо устроившихся в вольтеровских креслах близ круглого столика перед самым диваном Алексея, возле щебечущей с альбомом в руках Натали. Молча, распрощавшись с изумлённым другом, сделавшим попытку выяснить причину разговора Сержа с отцом, барон удалился бормоча:

— Алёша, всё потом. Позже ты непременно всё узнаешь и поймёшь. А сейчас прости, я спешу.

Алексей заверил, что тот может на него полагаться, но слышал ли его Серж, он с точностью сказать не мог.

Не следует думать, что такая не определённость и удаление не вызвало определённую тревогу у барона. Он был весьма и весьма обеспокоен. Только он привык достигать цели. «Не нужно бросать начатое, и удача придёт, рано или поздно!» — так учил его отец. Он непременно добьётся руки княжны.