Я большой фанат музыки и думаю, она придает особую силу всему остальному в нашей жизни. Однако помните: не существует универсальной рекомендации для тех, кто хочет создать живой ум. Вы выбираете свою палитру занятий, которая подходят именно вам. Таково послание этой главы.

Заключительный пример выдающегося человека, который знает о музыке все, – это бывший государственный секретарь США Кондолиза Райс. Райс – подлинный прототип разносторонне образованной женщины эпохи нового Возрождения. Ее мать была пианисткой и представляла, что в будущем ее дочь тоже станет профессиональным музыкантом; даже имя, которое она дала своему ребенку, происходит от музыкального термина con dolcezza, что означает «с нежностью».

В детстве Райс изучала французский, занималась фигурным катанием и балетом, но в подростковом возрасте твердо решила, что будет концертмейстером. О стремлениях, связанных с музыкой, она рассказала корреспонденту журнала «National Review»: «Я строила свою жизнь так, чтобы стать оркестранткой. Это единственное, чем мне хотелось заниматься. Но все пошло прахом». Вместо карьеры музыканта она начала делать карьеру в сфере международных отношений и отличилась не только особой индивидуальностью, но и выдающимися достижениями – в Вашингтоне.

Сосредоточиться над поиском ответа на вопрос о том, кто ты и для чего пришел в этот мир – вот настоящее дело жизни. Это тяжелый, непрерывный труд. Казалось бы, что тут сложного, раз каждый из нас от рождения обладает всем необходимым, чтобы чувствовать свою ценность и уникальность. Это как стандартный заводской набор оборудования. Но жизнь шлифует нас, и наше чувство самоуважения постепенно, слой за слоем, стирается. «Мы приходим в этот мир, обладая дарами, принадлежащими нам по праву рождения, затем полжизни мы их растрачиваем или позволяем другим вводить нас в заблуждение по их поводу, – пишет Паркер Палмер в своей книге „Позвольте вашей жизни говорить“. – Когда мы молоды, мы полны ожиданий, имеющих мало общего с тем, кто мы есть на самом деле, и тем, что ожидают от нас люди в своем стремлении загнать нас в какие-то узкие рамки. Всю первую половину жизни нас вводят в заблуждение о нашей изначальной одаренности. Потом, если мы пробуждены, осознанны и способны признать свою потерю, вторую половину жизни мы проводим, пытаясь наверстать упущенное и возвратить себе дар, которым когда-то обладали».

Танцовщица Айседора Дункан (1877–1927) замечала, что большинство женщин тратит впустую двадцать пять-тридцать лет жизни, прежде чем им удается разрушить общепринятую ложь, в которой они сами себя уверили, особенно, если речь идет о том, что им нужно для счастья. Это остро прочувствованное замечание заставляет меня содрогнуться от ощущения его печальной правды. Эта разрушительная сила, которая терзает всех нас – назовите ее энтропией индивидуальности, – в каждом своем проявлении так же упряма, какими должны быть и мы, создавая противоборствующую силу – кайдзен.

Наша ежедневная работа состоит в том, чтобы вернуть сегодня то, что было отнято у нас вчера, вернуть утраченное чувство прекрасного лебедя. Помните сказку: выросший среди уток лебедь считался чужаком – гадким утенком – из-за своей длинной шеи. Никогда не видевший существа, похожего на него, лебедь верил, что он хуже всех, ибо не знал, что ему было предназначено – стать прекрасным лебедем.

У Шекспира есть прекрасная фраза: «Будь верен сам себе». Популярный автор и вдохновенный рассказчик Лоурэнс Болдт переиначил ее в своей книге «Дзен и искусство заработать на жизнь»: «Следовать за счастьем – значит исполнять наивысший долг перед самим собой». Болдт утверждает, что наивысший долг перед обществом состоит в том, чтобы внести наиболее полный вклад в его благосостояние. Эти обязательства – долг каждого перед самим собой и перед обществом. Пересекаясь, они составляют дело вашей жизни. «Любовь – это не категория, не часть жизни, не связанная с трудом, – писал Болдт, – она проникает повсюду. Труд – это форма, в которую мы облекаем жизненную субстанцию любви». Фрейд назвал основными условиями человеческого существования любовь и труд. Настоящий жизненный труд разбивает любые барьеры, которые мы возводим, чтобы разделить эти два понятия. Фрейд действительно был прав: любовь и труд – главные составляющие человеческой жизни. Наша задача, согласно Болдту, – это окунуться в «бесконечный океан счастья и каким-то образом выразить свою энергию в форме и во времени. Пока мы занимаемся трудом жизни, можно сказать, что мы востребованы – нас привлекают не внешние награды, а внутренняя радость самовыражения и служения человечеству». Вот что я называю «быть в жизни божественным еретиком»: неординарный и безупречный подход, который приводит к успеху в обеих сферах – и в личной, и в общественной.

Когда вы размышляете над своей индивидуальной версией живого ума, помните о классическом различии между двумя противоположными типами характеров, определенными греками и позже вошедшими в философию Фридриха Ницше – аполлоническом и дионисийском, которые в идеале должны слиться в единое целое.

В философии Ницше Аполлон олицетворяет красоту, соблюдение канонов, индивидуальность, торжество внешнего и иллюзорного (творчество, самоконтроль, совершенство, исчерпывающее использование всех возможностей и созидание). Люди аполлонического склада отличаются недюжинной способностью к критическому мышлению. Друзья и коллеги описали бы их как приверженцев здравомыслия, ясности, гармонии и сдержанности.

Дионисий олицетворяет упоение, торжество естества, инстинкт, дикую страсть, попирание границ, невоздержанность и разрушение. Вы – дионисиец, если с избытком наделены творческой силой и интуицией, если исповедуете культ Дионисия. Возможно, кто-то может вас опрометчиво счесть излишне раскованным, невоздержанным и даже бешеным. Мой друг, если вы дионисиец – зажигайте!

Драматург Питер Шаффер однажды заметил: «Я ощущаю в себе постоянное противоречие между тем, что, как я полагаю, я мог бы назвать аполлонической и дионисийской стороной моего отношения к жизни… Я чувствую, как во мне не утихает спор между велением инстинкта и стремлением разума к порядку и сдержанности». О том же спрашивал и писатель Эдвард Уилсон: «Возможно ли примирить противоположные аполлонические и дионисийские порывы, холодный рассудок и страстную отрешенность, которые управляют переменами настроения в искусстве и критике? Ответ зависит от того, существует или нет врожденная человеческая природа. Доказательства, собранные на сегодняшний день, не оставляют места для сомнения. Человеческая природа существует, и она глубока и высокоорганизованна».

Две другие сходные мифологические дихотомии иногда называют «типичными представителями человечества»: Прометей и Эпиметей. Прометей служит примером предвидения; его описывают как находчивого и умного. Его брат, Эпиметей, воплощает тип человека, склонного к запоздалым суждениям; его считают глупцом.

Ваша уникальная человеческая природа может быть ограничена одним из этих состояний. Исследование этих дихотомий может оказаться полезным для того, кто только начинает свои перекрестные тренировки – полезным, потому что изучать крайние состояния человеческой природы увлекательно. Познакомьтесь с собственным уникальным сочетанием двух типов характера, так же как вы это сделаете с противоположностями универсал – специалист, лиса – еж и искусство – наука. Все эти дуальности, как говорится, стремятся слиться воедино, потому что это единство ведет к целостности и завершенности, а именно этого и стремятся достичь люди нового Возрождения – эрудиты, универсалы.