Я спросила себя, что принесет будущее тому, кто черпает дары из рога изобилия свободных искусств? Уверена, скептики будут всегда, но в будущем будут и сверхдостижения, и люди, которые постоянно стремятся к большему, потому что человеческая природа всегда будет порождать универсалов, каким был когда-то Леонардо да Винчи. Я уверена: для того, что я назвала перекрестным тренингом, существует светлое будущее. Мир становится все более сложным, а значит жизнь регулярно предоставляет все больше пищи для деятельности.

Эпоха Просвещения стала тем периодом в истории, когда было решено, что все люди достойны знания. Давайте провозгласим Новую Эру Просвещения и будем стремиться увеличить питательную ценность наших жизней, чтобы от умственного голодания не осталось и следа. Я хочу до отвала наесться жизнью. Я хочу большой, жирной, сильной жизни!

Могу поспорить, Стив Бинг – наследник миллиардов, строитель, продюсер, сценарист и филантроп – понял именно это.

В восемнадцать лет он унаследовал примерно шестьсот миллионов от своего деда Лео С. Бинга, который в 1920-е годы сколотил состояние на нью-йоркской недвижимости. О Стиве Бинге говорят, что он человек светский, легкий и обаятельный, кроме того, он еще и эрудированный любитель, и в широкий круг его интересов входят политика, бизнес и кино. Он играет блюз на фортепиано и страстно любит спорт, особенно баскетбол. Он скромен и предпочитает держаться в тени. Бинг достиг значительного успеха в кинопроизводстве (вот только несколько названий его картин: «Беовульф», «Герой-одиночка», «Полярный экспресс»), но и это еще не все: Бинг – потрясающий человек нового Возрождения. Он входит в число ведущих национальных благотворителей, финансирующих охрану окружающей среды. Несмотря на личную скромность, он пользуется большим влиянием в среде демократов.

Чарльз Шуман, наверное, самый знаменитый бармен в Германии, но он больше похож на кинозвезду – крепкий, высокий, с серебристо-седыми волосами, зачесанными назад, и кудрями, спадающими на воротник. Властной рукой Шуман правит двумя богемными и космополитчными барами в Мюнхене. И еще он – модель (как же без этого!). Он работал у Ямамото и Ком Де Гарсон, был лицом фирмы Хьюго Босс и представлял дизайнерские линии мужской одежды класса «де люкс». Он написал учебник по миксологии «Американский бар». Его жизнь – красноречивое свидетельство духа универсала-эрудита. Этот человек любит музыку, говорит на четырех языках, занимается спортом и неизменно живо интересуется дизайном интерьеров. В жизни он склонен к умеренности, но одно из его страстных увлечений угрожает повергнуть его в хаос: «У меня повсюду книги, книги, книги, – говорит он, – мне никогда не прочесть все эти книги. Моя вторая проблема – газеты. Я собираю их неделю за неделей, и у меня никогда нет времени их прочесть. Суббота – мой единственный свободный вечер, и я провожу его, перелистывая газеты». Когда Шуман не работает (и не читает газеты), он плавает, бегает, играет в футбол или занимается игрой на фортепьяно: «Я очень хорошо играю, но моя учительница – концертная пианистка, она ругает меня каждую неделю за то, что я не упражняюсь». Он катается на серфе и не забывает о боксе. «Я никогда не уйду на пенсию», – говорит он.

О Дэвиде Грегори говорят, что его благословением и проклятьем стала потребность в постоянном поиске, отличающая всех универсалов. Он – весьма известная фигура в академии Канады. Говорят, что у него «самые длинные распущенные волосы» в университете Атабаски «и самые заслуженные джинсы». Он ведет самые длинные разговоры в университетских кафе. Он – самый лучший ходок, который множество раз проделывал путь от дома до работы пешком. Он исходил всю Англию вдоль и поперек, ведя свою семью сквозь туман – к затерянному приюту, который только он один и мог найти. Горячий поклонник поп-музыки и самозабвенный кларнетист и гитарист, около двадцати лет Грегори разрабатывает и ведет программы по истории поп-музыки, включая первые серии «Рэгтайм для Роллинг Стоунс», «Блюз для биг-бэндов» и «От бопа до рока». Другая его программа – «Писатели и мыслители» охватывает широкий круг писателей, философов и исторических личностей. Он также преподавал историю и драму в Оксфордском университете. Из его прошлого известно, что Дэвид Грегори вместе с приятелем «прятались от людей в захламленных студенческих общежитиях при Пемброкском колледже и в Крайст-Черч [84] , чтобы оживленно беседовать там о британской истории и драме; разъезжали по окрестностям в поисках английских барочных церквей, римских терм и модернистских портретов Генри VIII и Мэгги Тэтчер, напоминая себе, что в постколониальную эпоху не принято воровать столовое серебро».

Я все время стараюсь не ругать специалистов. У нас, универсалов, есть свои недостатки и заблуждения. Если ты универсал, ты редко берешь на себя ответственность в трудный час. Если вы оказываетесь в необычной и опасной для здоровья ситуации, можно гарантировать, что вы вряд ли станете обращаться к универсалу. Вам потребуется первый в мире специалист по этой редкой болезни, и, конечно, вы будете надеяться, что такой существует. Так что я надеюсь, что не позволила себе оскорбительных высказываний в адрес специалистов. Однако я продолжаю утверждать, что одной специальности на всю жизнь просто недостаточно, чтобы интеллектуально вооружить ваш мозг, ибо это неизбежно приводит к энтропии и общему недомоганию. Пока что нам очень нужны специалисты. Мир зависит от них. Мир слишком, слишком сложен, чтобы без них обходиться. Мы давным-давно миновали ту историческую точку, когда универсалы могли служить любой цели. Мы уважаем специалистов. Мы сами специалисты, и это почти неизбежно, если не от природы, то по профессии. Фактически, нам так нужны специалисты, что мы не можем позволить себе подвергать их риску профессионального выгорания. Признавая их вклад, общество сделало своим немым девизом «Да здравствует специалист!», что наверняка покоробило бы да Винчи, Джефферсона и даже Ричарда Фейнмана.

Стараясь во что бы то ни стало привлечь студентов, большинство наших современных университетов отреклись от свободных искусств и занялись реорганизацией по принципу специализированных профессиональных факультетов, и теперь университеты могут заявить, что спрос на курсы свободных искусств среди студентов минимальный, так что это – синдром курицы и яйца. В любом случае, с этой точки зрения, считается общепринятой мудростью и аксиоматической доктриной, что мы все будем работать как специалисты. «Вы не можете поступать так же, как большинство, – предупреждает писатель и специалист в области мотивации Зиг Зиглар. – Вы должны быть особенными и осмысленными». Сравните его совет с советом эксперта в области менеджмента Питера Друкера. Когда его спросили, что должен сделать человек, чтобы лучше вести бизнес, Друкер ответил: «Научиться играть на скрипке».

Нам не обязательно пить дешевый «Кулэйд» [85] , пока мы сами этого не захотим. Если так организован ваш мозг, устроена ваша личность и сформировано ваше мировоззрение, это замечательно – мир отчаянно в вас нуждается. Но, как мы уже видели, мы слишком долго отдавали все лучшее, что у нас есть, на благо суперспециализации, и стоит ли удивляться, что многие из нас все чаще испытывают беспокойство и неудовлетворенность. Доверившись тому мнению, что самый верный способ прожить хорошую жизнь – стать специалистом, они, возможно, даже не отдают себе отчет в том, что их профессия и есть источник того, что их мучает.