Ты оборачиваешься и замечаешь свою подругу, которая наконец явилась. Брюнет понимает, что он лишний, и с достоинством удаляется. Ты колеблешься, но решаешь оставить свою подругу ни с чем. Нет, в этот вечер ты не будешь спать в пустой постели.

Вы лежите рядом, восстанавливая дыхание. Увы, теперь ты на опыте знаешь, что мужчин любовь утомляет. Ты принимаешь его таким, каков он есть в состоянии после соития, – похожим на грустное животное. Именно в этот момент тебе в голову приходит гениальная идея.

Ты просачиваешься на кухню. Ты открываешь холодильник и стряпаешь из того, что в нем есть: немного сыра, яйца, засохшая ветчина. Ты готовишь омлет, взбиваешь яйца, добавляешь соль, перец и чуть-чуть молока. Ставишь на тихий огонь, сливочное масло тает на сковороде, и ты выливаешь все на очень горячую сковородку. Делаешь гренки и открываешь бутылку красного вина. Ты торопишься, нельзя дать ему заснуть. Рядом с сыром и ветчиной ты кладешь поджаренные ломти хлеба, ставишь на поднос бокал вина, а тарелка еще дымится. Через 10 минут ты уже в спальне.

Ставишь поднос на кровать.

Он приоткрывает глаза.

Жизнь прекрасна!

Даже если вид пары грудей во французской прессе вполне банален и давным-давно никого не шокирует, парижанка очень целомудренно относится к своей наготе. То, что один француз – Гюстав Курбе – сто пятьдесят лет тому назад написал картину «Происхождение мира», не оправдывает желания повсюду разгуливать нагишом.

Нагота должна быть как видение. Как в любовной игре: она никогда не начинается случайно и не должна быть ни пошлой, ни заученной. Она должна что-то говорить.

Поэтому, когда ты расхаживаешь раздетой, ты позволяешь разглядывать себя, а партнер думает, что ты это делаешь нарочно. Ты провоцируешь возбуждение.

Даже если вы уже давно вместе, ты не должна расслабляться, ты должна быть в форме.

Ты научилась понимать себя, договариваться со своей индивидуальностью.

Ты выглядишь не так, как одетая: та, которой не нравятся ее переваливающиеся при ходьбе ягодицы, которая стоит, прислонившись спиной к стене, но демонстрирует свою грудь. Та, которая из-за того, что у нее короткие ноги или широковатые бедра, встает на цыпочки. Та, которая не любит свои сиськи… и собирается обратиться к пластическому хирургу. А пока она скрещивает руки в постели и предпочитает позы со спины.

Короче, ты не делаешь культ из своего тела, но ты стараешься выжать максимум из того, чем одарила тебя природа.

Model: Caroline de Maigret

Models: Mathilde Warnier Fatou N’Diaye Alix Thomsen

Со стороны может показаться, что парижанки не ладят между собой. Потому что априори, если в комнате находятся две парижанки, то одна из них – лишняя. Часто они с самой первой встречи мерятся друг с другом силами, оценивают другу друга, расстреливают друг друга взглядами, придавая сцене привкус современного вестерна. Но враждебность никогда не затягивается надолго.

Трудно сказать, из оппортунизма ли, из практических соображений, матерого феминизма или настоящей симпатии получается так, что парижанка зачастую является членом какой-либо группы. Она обожает создавать маленькие прочные ячейки, где достоинства каждой соединяются в одно целое, при этом сама компания становится более привлекательной и соблазнительной, чем каждый из ее членов по отдельности.

Вполне уверенная в себе парижанка, так же, как другие, поняла, что в жизни ей не обойтись без женщин. Подруги детства, которых она теряет из вида, чтобы потом найти. Лицейские подружки, свидетельницы ее первых безумств (засос, стена, ветер, противозачаточная пилюля на следующий день). А еще лучшие подруги, те, на которых она всегда может рассчитывать, те, к кому она заявляется с чемоданом в руках, когда ее бросают. Те, с кем она одновременно решает завести детей за неимением возможности сделать их вместе.

Парижанка без компании – девушка неполноценная.

Ты давно знакома с этим мужчиной.

Он кажется тебе красивым. Веселым. Противным мальчишкой и бабником.

Он понравился тебе в ту же секунду, как твой взгляд упал на него.

Что до него, то он тебя обожает. Ты – единственная женщина, которая его понимает. Единственная женщина, достойная этого имени. Единственная, которая, на его взгляд, обладает обаянием. Словом, единственная, кого он обожает, конечно, после своей матери.