–  Пространство и время - две условности, неподвластные рациональному уму, - усмехнулся Вятич.
– Кто может утверждать, что знает устройство преисподней? Недаром мифология всех народов помещает обитель зла под землю, в царство тьмы. И география имеет к этому столь же мало отношения, как и физика.

Сыщик ничего не понял, но переспрашивать не стал. Возникшая пауза побудила профессора продолжать. Он ждал от собеседника реакции, и когда ее не последовало, старик начал развивать теорию зла. В своем понимании.

–  Что такое лабиринт, как вы думаете?
– спросил он.

–  Запутанная система коридоров и помещений, откуда трудно выбраться, - поразмыслив, ответил Смирнов.

–  Вот!
– Виктор Эммануилович многозначительно поднял вверх указательный палец.
– Трудно выбраться! В этом-то и штука! В этом вся соль.

–  Не понял…

–  Зло помещают в подземный лабиринт, откуда нет выхода, оно блуждает там нескончаемыми гулкими переходами, натыкается на тупики и вновь пускается по кругу. Пока его не потревожат. Оно таится во мраке, пряча свое чудовищное обличье. Но если его выпустить оттуда…

–  Простите, - вежливо улыбнулся сыщик.
– Я понял, что вы имеете в виду. Я бы хотел узнать поподробнее о самом лабиринте.

Огонь, блеснувший в глубоко запавших глазах старика, потух. Он пожал костлявыми плечами, обтянутыми шерстяной кофтой, потер с сухим шелестящим звуком ладонь о ладонь. Этот самоуверенный мужчина, который пришел к нему поговорить о Хованине, явный приверженец материализма и логики. Что ж, придется перейти на его примитивный язык. «Я было увлекся!
– подумал Вятич.
– Но меня вовремя одернули».

–  Извольте, - также вежливо улыбнулся он.
– Лабиринт есть символ, не разгаданный, сокровенный. Он включает в себя выход, но попробуйте его отыскать! Выход и вход меняются местами быстрее, чем вы в состоянии заметить. Это происходит не наяву, а в вашем сознании. Впрочем, сама природа яви подразумевает тайну…

Смирнов жестом остановил старика.

–  Я запутался, - признался он.
– Нельзя ли проще?

–  Еще проще?

Профессор погрузился в транс. Посетитель требует от него невозможного.

«У Вятича развивается маразм, - думал тем временем сыщик.
– Ни одно его слово не стоит принимать всерьез».

–  Это как бы иное пространство.
– Виктор Эммануилович поднял на сыщика глаза, увеличенные очками.
– Когда вы попадаете в другое пространство, вы приобретаете качества этого пространства, становитесь другим, иным…

–  Чужим!
– усмехнулся Всеслав.

–  Что-что?

Старик наверняка не читал современных фантастов и не смотрел зарубежных «ужастиков», поэтому юмор гостя оставил его безучастным.

Смирнов проговорил с ним еще час и понял только одно: инженер Хованин вбил себе в голову, что он непременно должен найти Египетский лабиринт. А вход в тоннель, который может привести туда, лежит в подземельях Симонова монастыря.

–  Вы тоже так считаете?
– спросил сыщик у Вятича.

Тот развел руками:

–  Я вообще ни в чем не уверен касательно Египетского лабиринта, тем более не знаю, какими тоннелями к нему добираться. Эта сеть ходов может быть очень запутанной, ведь никто не поддерживает подземные сооружения в рабочем состоянии, там и обвалы случаются, и затопления, часть переходов замуровывается, часть перегораживается фундаментами более поздних зданий, диггеры делают собственные проломы для удобства передвижения. Черт ногу сломит! Большинство подземных построек пятнадцатого-семнадцатого веков до сих пор тайна за семью печатями. А взять, например, московские каменоломни? Там вырубленные коридоры с бесчисленными ответвлениями и тупиками чередуются с залами, где сохранились колонны высотой до трех метров. Лес из каменных столбов! Представляете себе?
– Старик оживился, его пергаментные щеки покрылись румянцем возбуждения.
– Раньше вход в дорогомиловские каменоломни был у кладбища, - добавил он.
– Сейчас его забыли, вероятно, завалили камнями, землей или мусором.

–  Вы говорите о Дорогомиловском кладбище?
– уточнил Смирнов.

–  Да. Впрочем, каменоломни существовали и в других местах Москвы. Никто как следует не знает ни их расположения, ни глубины залегания. А господин Хованин в силу своей профессии имел доступ к геофизическим картам с указанием аномальных зон, по ним можно ориентироваться и диггерам, и спелеологам, и археологам. Данными «лозоходцев» он тоже не брезговал. Подземелья стары, стара и тяга людей познать то, что они скрывают. Библейские пещеры, каменоломни Иерусалима, подземелья Константинополя… какая музыка звучит в этих словах! Они завораживают любителей приключений.

–  Но почему Хованин заинтересовался именно Симоновым монастырем?

Виктор Эммануилович пожал плечами:

–  Признаться, меня это удивило. Ему виднее! Расспрашивать я не люблю, да и не за этим он ко мне обращался. Скорее я должен был давать ответы на его вопросы. Сия обитель служила крепостью, имела массивные стены, башни. Уцелели далеко не все. Печальная участь постигла Тайницкую башню, откуда и вела подземная галерея. Башню при советской власти взорвали, открылся лаз…

–  Каково было предназначение подземелья?