– В каком смысле?

– Если задержусь в городе еще дня на два-три, гробовщик предложит десять долларов за то, чтобы я дал письменное разрешение похоронить меня. Или же он заплатит двадцать пять долларов – если не все пятьдесят, – если разрешить на первые несколько дней выставить меня в витрине конторы.

– Какой ужас! – воскликнула Шарлотта.

– Ужас, – насмешливо объяснил Холидей, – в том, что если я не соглашусь на показ своего трупа, гробовщик все равно выставит его в витрине.

– Вот вы кто для него – всего лишь труп для показа?

Холидей кивнул.

– И еще начинка для гроба.

– Не понимаю, как можно жить так?

– Как можно умирать так? – кисло ответил Холидей.

Подали стейки.

– Ну что ж, вам, видно, меняться поздно, – сказала Шарлотта. – Может, еще попотчуете меня байками о стрелках, которых знаете или знавали? Тогда я не замечу, что стейк пережарен.

– Могу рассказать о Уайетте Эрпе и его братьях, – предложил Холидей. – Или о Курчавом Билле Броциусе. Или о Бэте Мастерсоне.

– О них обо всех я слышала, – сказала Шарлотта. – Дикого Билла Хиккока знаете?

– Нет. Жаль признавать, но я не имел удовольствия быть с ним знакомым. Зато я знал Клэя Эллисона, Бена Томсона и братьев Маклори.

– Говорят, Маклори вы убили, – сказала Шарлотта. – Всех.

– Их было-то двое.

– Да вы ходячая легенда, герой романов, – рассмеялась она. – Кто вам запомнился больше других?

– Джонни Ринго, – без раздумий ответил Холидей.

– Интересный, поди, человек?

– Самый интересный, – кивнул Холидей, – из тех, кого я встречал. И самый лучший друг.

– Он еще жив? – спросила Шарлотта.

– Нет.

– Кто же его убил?

– Я, – признался Холидей.

10

Телега остановилась на вершине холма, и трое взглянули на железнодорожную станцию посреди пустынной долины.

– С виду в ней ничего примечательного или необычного, – сказал Эдисон, настраивая полярность защитных очков, чтобы солнце не слепило глаз.

– Стены ее не обшиты сверхпрочной латунью, – добавил Бантлайн.

– Джеронимо говорит, дело не только в самой станции и путях, – сказал Холидей. – Даже люди на вокзале неуязвимы для пуль и огня.

– Все без исключения? – уточнил Эдисон. – Если мне случится ждать на этой станции поезда, то стану ли я неуязвим?

Холидей пожал плечами.

– Думаю, что да. Я пока не придумал, как это выяснить. Если ошибаюсь, можно во время проверки убить кучу народа.

– Разумный довод, – признал Эдисон.

Бантлайн ткнул его локтем в бок.

– Ветер задувает с запада, – сообщил он.

– Это плохо?

– Не исключено. На его пути почти не лежит препятствий, зато есть горы песка.

Со дна телеги Бантлайн достал матерчатую сумку, из которой извлек три круглых металлических предмета, каждый по дюйму в диаметре. Два он выдал Эдисону и Холидею, третий приберег для себя.

– Это что еще за черт? – спросил Холидей, повертев диск в руках. – Тут сотня дырок, а о применении остается лишь гадать. Оно даже никуда не втыкается, не то что остальные изобретения Тома.

– Конкретно эти устройства работают на этом, – сказал Эдисон и вынул из кармана батарейку.

– Работают? Но как? – подозрительно спросил Холидей.

– Фильтруют воздух во время песчаной бури, так что нам не придется искать укрытие, – объяснил Эдисон. – Возьми прибор в рот – вот так, – и дыши только ртом, пока буря не закончится.

Бантлайн указал на очки, что висели на шее у Холидея.

– Не забудь надеть и эти штуковины, Док, не то, к чертям, ослепнешь.

Пока Холидей возился с фильтром и очками, Бантлайн спрыгнул с телеги и накинул на голову лошади очередное непонятное устройство, собранное наполовину из сетки и наполовину из стекла.

– Теперь лошадь тоже не задохнется и не ослепнет, – сообщил механик, забираясь назад в телегу.

Холидей причмокнул, и животное потянуло телегу дальше, вниз по склону холма – к станции.

– Путей из-под песка почти невидно, – заметил дантист. – Их вообще расчищают?

– Ветер наносит песок, он и сметает его, – ответил Эдисон. – К тому же поезда в этой местности, помимо решетки для скота, оснащены особыми щетками – ими расчищают пути перед колесами.

– Твое изобретение? – спросил Холидей.