Я прошла сквозь покосившиеся ржавые ворота к центральному входу. Большинство не знает, какие твари прячутся в темноте. Но все без исключения страшатся тьмы, правда, по разным причинам. Люди бояться неизвестности, а я точно знаю, что принесет мне смерть, если зазеваюсь.

Старая деревянная дверь открылась на удивление легко, впуская в темный пустой холл. Мусора на когда-то сверкающем кафельном полу было на удивление немного, в основном какие-то тряпки, пыль, бумаги. Ненавижу брошенные здания и города. Царящая в них тишина и неминуемый упадок напоминают о тщетности бытия, о том, что что-то ужасное и непреодолимое заставило людей покинуть это место.

Мне здесь не нравилось. Небезопасно. Замок на главной двери сломан, в некоторых окнах нет стекол, здание слишком большое, чтобы знать, что в нем происходит. Есть в этом и плюс, в маленьком доме легко найти постояльца. А здесь меня можно обнаружить только с очень хорошим нюхом или с инфракрасным зрением.

Спать нельзя, но нужно отдохнуть. На втором этаже оказалась подходящая комната. Этаж я выбрала не случайно – на третий легко попасть с крыши, первый будут обшаривать в первую очередь, а отсюда я смогу в случае необходимости спрыгнуть на землю и скрыться через парк. Оторвал ленту от рубашки, я кое-как перебинтовала руку. Попыталась закрыть глаза и подремать вполглаза, но ничего не вышло. Слишком тихо. И так странно пахнет. Металл и соль. Легкий сладковатый запах душка. Немытое тело. Старые, грязные тряпки и ношенная обувь.

Я напугана. У меня нет ни чар, ни нормального оружия, и вероятность нанести один-единственный удар, чтобы спастись. По моим следам, вероятно, идут преследователи… как скоро они будут здесь? Рассвет приостановит их поиски, но он не выпустит отсюда и меня.

***

Елена не могла связаться с Гели – наложенные на управление чары экранировали ее. Ведьма не сомневалась, что дни ее сочтены. Достав из шкафчика с редкими зельями один из флаконов, она набросила плащ и выбежала в зыбкий предрассветный сумрак. Нужно поговорить с Яном. Убедить его…

Сначала она почувствовала боль – нестерпимо ныли виски и затылок. Во рту было сухо, язык казался распухшим. Приоткрыв глаза, Елена зажмурилась, на мгновение ей показалось, что все вокруг залито светом. Через несколько секунд зрение вернулось, и она поняла, что находится в маленькой комнате с обитыми мягкими панелями белыми стенами. Непорочную чистоту портили только резкие, начертанные алой краской знаки – кто бы ее ни похитил, он явно знал, как сделать ведьму беспомощней младенца.

Что она здесь делает? Где она? Последнее что она помнила это шелест дождя и то что куда-то спешила… Да, в управление йорт. Ее, похоже, оглушили прямо возле дома.

Поднявшись с кровати, она подошла к металлической двери с маленьким окошком, но та оказалась заперта. Елена стала отчаянно бить по металлу кулаками, пока не выдохлась и кожа на ладонях не засаднила. Зарычала. Пнула дверь ногой, но та и не думала поддаваться.

– Грязные твари, – крикнула она, – выпустите меня! Немедленно!

Ответом ей был только смех – задушенный, безумный. Из-за двери стало доноситься неясное бормотание, удары, шорохи, стоны. Звуки удара плоти о металл.

Елена обессилено привалилась к двери, соскользнула на пол, обхватив руками подтянутые к груди колени. До нее стала доходить безнадежность положения: зарешеченное маленькое окно под самым потолком, привинченная к полу кровать, унитаз в углу комнаты от которого исходит запах нечистот.

Стекло в окне было грязным. Елена нашла силы подойти к кровати, стать на спинку кровати и опасно балансируя заглянуть в него. Увиденное подействовала угнетающе – она была в полуподвальном помещении, окно выходило на задний двор. Метрах в десяти от стены высился высокий каменный забор.

«Что же делать? Что делать? – напряженно думала она, до боли кусая губы». Ей не хватало мыслей Гели, от которых она все еще была отрезана, ее большей частью спокойного разума. Елене не хватало поддержки, утешения, хоть требовать этого от Гели было глупо.

«Леночка, милая, – то был первый и единственный раз, когда оперативница назвала ее уменьшительной формой имени, – если надо кого убить – ты только намекни… но с чувствами, утешениями и всем прочим, это не ко мне, ты же знаешь. По мне так запретить бы их вовсе».

Гели не помешало бы чуть больше эмоций и чуть меньше самоедства. Ведьма никогда не думала, что можно так холодно и равнодушно вгрызаться в свою душу. К душе нужно относиться трепетно и нежно – она, в конце концов, одна на целую вечность.

Ведьма безумно расхохоталась. Ей бы искать способ выбраться отсюда, а она думает, о всякой ерунде! Почему это случилось с ней? С ее тщательно выстроенной жизнью, в которой она чувствовала себя почти королевой и законодательницей мод?