Сердце ее разрывалось от жалости к старому человеку.

– Когда совсем один, это вовсе не страшно, – возразил профессор. – Один – это покой, сосредоточенность, труд, размышления… Но – нет. Я не один. У меня есть сын. И два внука.

– Вы счастливый человек! – позавидовала мама. – У меня только дочь. А внуков так и нет. Не знаю, будут ли.

Так они попили чайку, пообщались и стали с тех пор друг к другу захаживать вечерами. Даже чаще получалось, что профессор захаживал. «Душой отдыхал», по его словам.

– Я так любил наш большой дом! С детства чувствовал необходимость пространства. Что-то внутри расправлялось, когда сюда попадал даже после недолгого отсутствия. А сейчас смотрю на вашу светелку и понимаю, что истина – в малом. Не нужно человеку много. От этого потом случаются беды, – размышлял сосед.

– Да какие же беды, если в доме просторно? – смеялась удивленная мама.

– Всевозможные беды. Люди же совершенно разные рождаются в одной и той же семье.

Мама боялась расспрашивать, чувствуя, что уважаемого ею человека что-то очень тяготит. А однажды он сам рассказал. Сын у него замечательный получился. И тоже сделался, как в их семье и положено, известным ученым. Работает в области самых авангардных изысканий. К отцу заезжает крайне редко, хотя они постоянно на связи. Теперь вот скайп – удобно. Вроде и рядом нет, а видеться можно ежедневно. Конечно, понятное дело, что, случись беда или просто возникли проблема, сын примчится. По первому зову. Или пришлет кого-то, кто окажет помощь. У сына, в свою очередь, тоже двое сыновей. Оба еще с младенчества проявляли разного рода таланты. Оба научились читать самостоятельно в возрасте трех лет. Активно познавали окружающий мир. Пытливость – это для ученого определяющая черта. Пытливость, способность анализировать, делать выводы и синтезировать. Выходить на новый уровень.

Ну, подрастали дети, естественно, в непростой период. Смена общественного строя – это катастрофа, что ни говорите. Однако старший внук сам выбрал себе специальность, легко поступил в университет, блестяще закончил, тут же – аспирантура, защита кандидатской в двадцать шесть лет, а еще через четыре года защитил докторскую. Теперь он уже профессор, преподает в родном университете, да еще и проводит научные изыскания. Занят по горло, что просто великолепно. И жена есть, и ребенок намечается. И есть надежда, что, когда ребенок появится, жена внука согласится хотя бы первые годы растить его здесь, чтобы не прерывать сложившуюся семейную традицию.

Однако она может не согласиться. И понять ее вполне можно. Ибо возникла некая щекотливая ситуация с младшим внуком. С этим ребенком в семье получилось почти как в сказке. «У крестьянина три сына. Старший умный был детина, средний сын – ни так, ни сяк, младший ж вовсе был дурак». Применительно к их семье надо было лишь слегка переиначить: «У профессора два сына. Старший умный был детина, младший же – наоборот, вышел круглый идиот». То есть генетические данные у младшенького тоже великолепные. Но вмешалась внешняя среда. И тут уж никакая генетика оказалась не в силах противостоять.

Маленький – он бойкий был. Сплошное очарование, глаз не оторвать. Привык быть в центре внимания, привык, что друзей его привечают, рады им. Ну и, естественно, этот дом считает своим. Внутренне убежден, что он может привезти сюда любых своих знакомых, не спрашивая согласия деда. А уж чем они тут занимаются, это просто подумать страшно! В голове не помещается.

Однажды ночью, дело было прошлой весной, дед проснулся от нечеловеческих буквально воплей. Разволновался, конечно. Натянул халат и спустился в гостиную выяснить, что происходит. Картина предстала перед ним просто страшная. Молодежь, человек двадцать, кто на коврах валяется в практически бессознательном состоянии, кто в креслах развалился. Те, кто в креслах, орут благим матом. А по стене, представьте только – по бревенчатой стене гостиной ползет его внук! Совершенно голый. Цепляется руками-ногами за микроскопические сучки на бревнах и как-то ухитряется удержаться. Ведь почти до потолка дополз! Картина отвратительная. Голый, распластанный по стене молодой человек. Зачем? С какой целью? Это же безумие полное! И происходит это отвратительное действо на виду у зрителей, которые его подбадривают истошными криками.

Профессор еле удержался от восклицания, с трудом заставил себя сохранить молчание, потому что боялся, что из-за его окрика мальчик может сорваться со стены. Хотя – какой мальчик? Мальчику двадцать пять лет. Мужчины в их семье в двадцать пять лет уже были вполне самостоятельными и ответственными людьми. А тут…

В результате кто-то из зрителей заметил, что к ним присоединился человек другого поколения, и крикнул: «Шухер!» И внук рухнул со стены. Правда, его вяло поддержали, он не расшибся. Встал парень перед дедом, голый, тощий, синий, глаза безумные, не человека глаза, а какого-то животного, не ведомого пока науке.

– Деда, – говорит заплетающимся языком, – деда! Ты видел, да? Все видели? Я – человек-паук!

Профессор, конечно, понял, что дело в наркотиках. Что именно употребляли в тот день в веселой компании, этого он, конечно, сказать не мог, не разбирался в подобных деталях. Но знаний его хватило, чтобы понять: до подобного безумия могут довести человеческое существо только вещества наркотического ряда.

Пришлось в ту ночь профессору звонить сыну, вызывать кого-то на подмогу, потому что, помимо всего прочего, возникло серьезное опасение, что эти безумцы могут устроить пожар в доме. В общем, приехал сын со старшим внуком и его друзьями. Разогнали сборище. Многие из присутствующих, как выяснилось, были детьми или внуками широко известных персон из соседних домов. Откуда у них наркотикам взяться? Где они эту дрянь достают? И ведь не брезгуют, не боятся приличных родителей подвести! Что творится с поколением, это же уму непостижимо!

С внуком, разумеется, провели воспитательную работу. Проще говоря, запретили ему приводить в дом деда гостей. Тот возражал, что это не только дом деда, но и его дом тоже. Он здесь вырос. Это его малая родина, и неужели тут нельзя чувствовать себя свободным? Снова пришлось объяснять, что малой родиной молодой человек может считать все, что угодно, но владельцем дома является дед, и никто другой. Поэтому отныне – никаких гостей.

Все равно он кого-то приводил. Не в тех количествах, но приводил. Особенно досаждали особы женского пола: каждая считала себя невестой внука и распоряжалась в доме по-хозяйски, лазила повсюду, оценивая, очевидно, недвижимость, что очень забавляло молодого человека. Он уверял, что занимается исследованием поведения самок человека в предложенных им условиях. Якобы в дальнейшем он создаст фундаментальный труд на эту животрепещущую тему и еще больше прославит фамилию.