Роксана застонала — ей показалось, что это чудовище уже душит Иванку.

— Молчи! — гаркнул неизвестный на Роксану. — Вот так задушу и выброшу в Днестр, а к шее камень привяжу — никто и не найдет. Уразумел? А перед тем еще покажу Роксану в своих руках! — Он оскалил зубы, и снова задребезжал его отвратительный смех. — Ведь так, моя лада? Ладой же называл тебя этот безусый?

Иванко был совершенно подавлен. Такого ужаса ему еще не приходилось переживать, с такими хитростями не приходилось еще сталкиваться. По своей наивности он привык действовать прямо, напролом, говорить в глаза то, что думает. А оказывается, были люди, которые говорили одно, а делали другое, делали одно, а говорили другое. Но когда этот наглый собеседник стал говорить дальше, Иванко удивился.

— Меня слушай. Не по своей воле пришел я сюда, и княгиня ваша нужна мне, как вон та тучка. — Он показал пальцем на белесые облачка, плывшие над лесом. — Что мне князья? Мед мне с ними не пить. Куда ты смотришь? Меня слушай… Есть у меня хозяин. Как волом, понукает мной. А я иду, куда он укажет. — Неизвестный прищурил глаза и посмотрел на Иванку и Роксану, чтобы убедиться, какое впечатление произвел на них его рассказ. — И не боюсь я тебя, Иванко, назову свое имя. Я — Теодосий, проклятый закуп и раб Владислава. Слыхал о таком боярине?.. Слыхал, знаешь! Что надумал теперь? Скажешь княгине или Мирославу? Скажи, а завтра раки будут тебя есть. Меня слушай, мое слово твердое. Тиун Никифор не поверил мне — и теперь Днестр куда-то понес его.

Роксана, услыхав об этом, обрадовалась и еще больше испугалась. Обрадовалась потому, что мать последнее время печалилась и плакала, побаивалась, что этот тиун принесет несчастье, а теперь Никифор уже не страшен больше. Испугалась потому, что коварный Теодосий мог отомстить ее любимому и убить его. Она с испугом смотрела на этого опасного человека.

Теодосий заметил, что юноша и девушка перепугались.

— Молчишь? — Его рот искривился в ехидной улыбке. Помолчав, он добавил дружелюбно: — Не бойся, не трону тебя. Меня слушай — ради твоей невесты делаю это… Да к тому же вы такие же, как и я, простые люди… — Теодосий умолк, наклонив голову, потом порывисто выпрямился. — Когда-то и я был моложе, была и у меня жена, моя лада. Половцы обесчестили ее и убили. Твоя Роксана похожа на мою Федору… Смотрю на нее…

Роксана вскочила и подбежала к Иванке, схватила его за руку и прижалась к нему, словно защищаясь от нападения.

Теодосий с завистью посмотрел на них.

— Меня слушайте. Живите… А о том, что я сказал, не забывайте. Слово у Теодосия твердое. Никому ничего не говорите обо мне — все равно узнаю. А ты, — он подошел к Роксане, — помни: за всем наблюдай в крепости, когда нужно будет — спрошу, когда понадобится — пустишь в терем. А от тебя слова жду, что ж молчишь? — спросил он, положив руку на рукоять меча.

Иванко посмотрел на Роксану, немым взглядом спрашивая у нее согласия. Она утвердительно кивнула головой, радость засверкала в ее глазах: Иванко будет с нею!

Тогда он не спеша произнес:

— Не скажу.

Теодосий подошел к ним и положил руки на их плечи. Он вдруг преобразился, и они услышали теплое, дружеское: «Живите!» Через мгновение Теодосий скрылся за дубами.

Растерянные Роксана и Иванко смотрели друг на друга так, словно и не было этого ужасного чернобородого привидения. Первым опомнился Иванко. Он крепко обнял и прижал к себе Роксану, долго смотрел в ее голубые прозрачные глаза — в них отражались радость и счастье. И тогда он впервые в жизни осмелился сам поцеловать девушку в губы. Роксана не оттолкнула его, не рассердилась, и от этого зашумело в голове. Иванко приник к груди Роксаны.

— Иванко! — погладила она его кудри. — Мне пора уже возвращаться. Смотри, как стало светло.

И они нехотя расстались.

Иванко спешил домой, а в ушах все звенели слова Теодосия. «Никому не говорить? Но хорошо ли это будет? Может, крамольников схватят, если сказать…» Иванко напряженно думал и ничего не мог придумать. Ему было трудно понять все это. О крамольниках он слыхал, но из-за чего они грызутся с князьями — не знал. «А может, отец знает?» С твердым намерением рассказать обо всем отцу он прибежал домой.

Мать встретила его во дворе и ничего не сказала. Еще ниже наклонилась над грядкой.

Отца Иванко застал в клети. Смеливец еще не вставал. От бессонницы болела голова; думал, хоть утром вздремнуть, с головой укрылся, чтобы не слышать, как суетится Татьяна, но сон так и не пришел. Вошел Иванко. Он осторожно открыл дверь, переступил порог и молча остановился у скамьи. Отец сурово воспитывал его, не признавал никаких возражений своей воле. И вообще непослушание детей он считал величайшим грехом, за который непокорных сынов и дочерей карают в аду. И Иванко рос, уважая отца. Ни разу не пошел он наперекор воле отца и относился к нему почтительно, учтиво.

Отец услыхал шаги Иванки, но не подал виду, что уже не спит. Иванко переступал с ноги на ногу, порывался сесть на скамью, но, вспомнив, что она скрипучая, удержался. Только теперь, дома, он почувствовал, как сильно устал.

— Это ты, Иванко? — послышался голос отца.

— Я.

— Где же ты бродил? — спокойно спросил отец; Иванко не почувствовал гнева в его голосе.

— В лесу был, — ответил Иванко и понял, что сказал не то.

— А что же ты видел в лесу? — поднялся отец и сел на своем ложе.