— Ты не боишься, Анна, охотиться?

Она посмотрела на него, глаза их встретились. Даниил впервые так близко увидел ее глаза.

— Отец учил меня владеть мечом, — ответила она и зарделась.

— Но зверя надо уметь ловить, — добавил Даниил.

— Если будет нужно, то поймаем.

Едва заметная улыбка скользнула по ее лицу. Она отвернулась.

— Зверя надо еще уметь бить, — тихо промолвил Даниил.

Теперь Анна смотрела на него пронизывающим взглядом.

— Я умею стрелять из лука.

— Тогда погоним сегодня с тобой диких кабанов.

— Нет, отец говорил, чтоб я остерегалась. Я буду ждать вас на опушке.

Их беседу прервал подъехавший Василько. Он начал рассказывать Анне, как они охотились во Владимире.

Остановились в лесу, на поляне. Ловчий предупредил, чтоб было тихо, и принес Мстиславу и Даниилу луки и колчаны со стрелами. Даниилу он, кроме того, дал рогатину. На поляне появились Анна и часть дружинников. Охотники разделились на два отряда и поехали.

Густой лес, неезженый, нехоженый, расстилался вокруг. Где кончается он — неведомо. Старое, трухлявое дерево падало и гнило тут же, а рядом поднимались молодые дубки, простирая к солнцу свои ветви. И день, и два будешь продираться сквозь чащу, да не выберешься отсюда, коль не знаешь дороги.

Даниил сегодня был рассеян. Уже дважды пропустил дика, никак не мог успокоиться. Все эти неожиданные известия выбили его из равновесия. К тому же недавно Анна ехала рядом, и сейчас она где-то близко. Побыть бы с ней вдвоем без посторонних людей!

Подъехал ловчий, окликнул его:

— Княже! Не стой на месте, все уже поехали вперед.

Даниил тронул коня. В этот миг поблизости начали свистеть, поднялся шум. Даниил остановился, прислушиваясь, как слева трещит кустарник. Ловчий вырвался вперед и скрылся в чащобе. Даниил погнал коня вслед за ним и вдруг увидел, что из кустарника рванулся огромный дик. Он был разъярен, с наежившейся щетиной.

Даниил натянул тетиву и прицелился. Стрела пролетела мимо кабана и вонзилась в дуб. Кабан мчался на Даниила.

Конь захрапел, бросился в сторону. Лук зацепился за ветви и упал на землю. Кабан пронесся мимо и исчез по направлению к поляне. Даниил круто повернул коня и устремился за кабаном. Левой рукой он держал повод, а в правую схватил рогатину. Кабан мчался изо всех сил. Даниил, боясь, что не успеет его догнать, пришпорил коня. Скоро поляна. Кабан вырвался из чащи и на мгновение остановился, а потом заметил дружинников и побежал на них. Даниил кричал:

— С дороги! Отъезжайте в сторону!

Но дружинники сбились в кучу и начали метать стрелы. Одна из них попала в кабана, и он, разъярившись еще больше, мчался прямо на дружинников. Даниил дергал коня за повод, бил его шпорами. Расстояние между дружинниками и кабаном все уменьшалось. Но Даниил настиг кабана и не видел, как Анна и сопровождавшие ее дружинники отпрянули в сторону. Даниил поднял правую руку и сильно метнул рогатину. Она пробила шею кабану, и тот с разгона упал в снег. Конь споткнулся, и Даниил, не удержавшись, вылетел из седла, ударился головой о дерево.

Через мгновение подъехала Анна и, соскочив с седла, — наклонилась над ним. По щеке Даниила текла кровь — падая, он оцарапался о дерево.

Даниил раскрыл глаза и увидел склонившуюся над ним Анну.

— Это ты, Анна? — спросил он, силясь подняться.

— Лежи, — прошептала она и, сняв шапку, быстро сорвала со своей головы платок и вытерла кровь со щеки Даниила.

К ним мчался встревоженный Мстислав.

Невесту наряжала Светозара. Она то отходила в сторону, то снова приближалась к Анне и поправляла венец или монисто, то сердито покачивала головой, что не так пришиты парчовые украшения. Анна в длинном белом, как снег платье, послушно подчинялась каждому слову Светозары.

Закончив все, Светозара отошла к окну и, потянув за собой Анну, сказала ей:

— Любите друг друга.

— А ты, Светозара, любила Дмитрия, когда выходила замуж?

— Вельми! И он меня любит. Так и вы. А Данило преславный будет тебе муж. Я его еще маленьким знала, на моих глазах вырос.

Теодосий зашел к Твердохлебу навеселе.

— Собирайся!

— Куда?

— На свадьбу.

— Что, зовут тебя?

— Непременно!

— Сам князь звал?

— Не сам князь, а тиун сказал, что князь велел всех звать.

— А теперь верю, что без нас не будет свадьбы. Как же бояре без нас гулять будут! — посмеивался Твердохлеб. — А ты вишь, как разрядился!

Теодосий стоял в изодранном кафтане, в постолах, подвязанных веревками, и в шапке, на которой был когда-то высокий мех, а теперь осталась лишь потрескавшаяся кожа.

— Идем, Твердохлеб. Все-таки князь ласков с людьми. Не знаю, как дальше будет. Был бы князем киевский игумен, пропали бы люди… — Теодосий сгорбился, надул губы, прищурил глаза и гундосым голосом зашепелявил: — «Паки, братие, помолимся, грешны мы, яко овцы без пастыря».