С этого времени вплоть до революции 1848 г. у власти было министерство Гизо. Как указывали Сеньобос и Метен, Гизо и Луи-Филипп правили Францией «вместе» [360] . К этому надо добавить, что вместе с ними правили в 40-е годы, и более активно, чем раньше, финансовые короли.

Между тем республиканское движение в конце 30-х и в 40-х годах принимало новую форму. Начался период деятельности тайных обществ, самый состав которых изменился: в отличие от республиканских организаций 1830–1834 гг. он стал преимущественно пролетарским.

В 1837 г. возникла тайная революционная организация под названием «Общество времен года». Каждые семь человек — членов Общества составляли ячейку, которая называлась «неделей»; четыре недели (28 человек) составляли «месяц»; три «месяца» — «время года», а четыре «времени года» — «год». Всего в «Обществе времен года» насчитывалось к весне 1839 г. около 4–5 тыс. членов. Общество готовилось свергнуть короля вместе с его приближенными — банкирами.

Политические споры велись также и открыто. В Париже только мертвые не рассуждают о политике, писал современник, наблюдения которого как раз и относились к 1838–1839 гг., когда, по его словам, в кафе и ресторанах встречались и спорили приверженцы всех партий — орлеанисты, легитимисты, республиканцы, бабувисты. Трудовой Париж понимал, что без вооруженного восстания не может быть уничтожено иго финансовой аристократии. Но, как и в 1832 г., республиканцы не имели широко развитых организационных связей с народом.

«Общество времен года» назначило восстание на воскресенье, 12 мая 1839 г. Члены общества, разбившись на три вооруженных отряда, вышли на улицу. Им удалось захватить один полицейский пост и здание Ратуши. Но массы, вовсе не подготовленные к выступлению и даже не осведомленные о его целях, не поддержали заговорщиков, восстание которых и было подавлено в тот же день. Это восстание наглядно доказало непригодность узкозаговорщической тактики, которой придерживались руководители «Общества времен года», возглавлявшегося участником июльской революции социалистом Огюстом Бланки (1805–1881) [361] .

Бланки был безгранично предан великому делу — борьбе за освобождение трудящихся масс. Часто и справедливо отмечалось влияние Лионского восстания 1831 г. на Бланки. Известная речь Огюста Бланки 2 февраля 1832 г. характеризует его понимание неизбежности обострения борьбы между классами, «составляющими нацию», их войны «насмерть». Бланки был человеком действия; он понимал, что изменить общество можно только соответствующей революционной борьбой. Но, выступая как один из вожаков рабочего класса, Бланки не имел правильного представления ни о классовой сущности пролетариата, ни о его особой исторической роли. Бланки включал в понятие «пролетариат» не только рабочих, но и крестьянство, мелкую буржуазию, интеллигенцию. Он не придавал должного значения вопросам теории, считая, что главное — это революционные действия, а остальное придет само собой. Бланки придерживался сектантской тактики, переоценивая значение тайных, заговорщических организаций. Он не понимал необходимости самостоятельной партии пролетариата и широких связей с массами.

Распространение фабричного производства тормозилось множеством препятствий. Важнейшими из них были французские аграрные порядки. Характеристика тех особенностей французской промышленности, которые определялись именно условиями землевладения и землепользования, была хорошо выражена тогдашним знатоком экономики бароном Дюпеном: «Так как Франция-страна распыленной земельной собственности, мелких земельных участков, то она также страна распыленной промышленности, мелких мастерских» [362] .

Продолжавшееся в 30-40-х годах дробление земельной собственности и измельчание хозяйств задерживали рост населения и тормозили приток рабочей силы в города, поскольку часть сельского населения, хотя и бедствовала постоянно, не покидала деревню. Часть мелких собственников, несомненно, имела сбережения. Но, как и указывал Маркс, во Франции, где сбережения и накопления имеются в относительно высокой степени, «образованию капитала, относительно говоря, и развитию капиталистического производства по сравнению с Англией мешают как раз те экономические условия, которые благоприятствуют накоплению и т. д.» [363]

Промышленная революция впрочем была только замедлена, но не приостановлена. Число паровых машин увеличилось в период Июльской монархии с 616 до 4853, импорт хлопка в течение всего лишь десяти лет (с 1830 г.) почти удвоился. Фабричная организация производства укреплялась во многих отраслях легкой промышленности. Медленно развивавшаяся тяжелая индустрия переходила от древесного к каменноугольному топливу. Полупролетариат ремесел и мануфактур, а также частично мастера и крестьяне, имевшие ранее самостоятельное мелкое производство и парцеллярное хозяйство, превращались под влиянием промышленной революции в новый общественный класс — фабричный пролетариат.

Каждый этап промышленного подъема означал для рабочего класса Франции не что иное, как рост «резервной армии» труда, обнищание городских и сельских ремесленников в тех отраслях производства, которые были механизированы, антисанитарные условия в фабричных общежитиях, удлинение рабочего дня до 16–18 часов в сутки и более (посредством мошеннических махинаций с фабричными часами), хищническую эксплуатацию труда детей, принимавшихся на фабрики с шести-семи лет, снижение заработной платы, обсчитывание рабочих посредством расплаты продуктами, жестокие, часто несправедливые штрафы, увечья, по большей части вызванные жадностью фабрикантов, заставляющих рабочих чистить неогражденные механизмы на ходу.