– Ты что предлагаешь тут остаться навсегда? А семьи?

– А вас что - спрашивают?

– Что-то у нас односторонний разговор получается. Теперь твоя очередь Сан Саныч. Давай - колись. Как вас сюда принесло и где вы эту летающую дуру построили? Вы вообще не американские ли шпионы? Вон кока-колу из невиданных бутылок хлещете. Вилки-ложки не русские какие-то. На гербе птица двухголовая. Песни, запрещённые у нас там, вы распеваете на все окрестности. Из своих труб чуть дыру в планете не прожгли.

– Что думаешь, мы казачки засланные? Хех! Серый, ты слыхал?
– спросил Моторолу Саныч и продолжил, не ожидая ответа, - Принесло нас сюда не по собственному желанию. Кока-колу закупили перед драпом на дорожку. В Америке были да, в самой США. Скрывать не буду. Ложки вилки удобные - мыть не надо, и расход воды в космосе меньше. Птицу на герб не я посадил, так что вопрос к Ельцину - царю Борису. Песни, щас, можно в России любые, и в каком хошь виде петь и хоть где, даже в церкви. Ну, дырку в коре земной нам слабо сотворить, это ты преувеличил для эффекта. А птичка наша ещё и плавать умеет, и над водой, и под водой, - огорошил неожиданно длинной отповедью Сан Саныч пограничника и снова разлил по пятьдесят грамм.

– Угу?
– хмыкнул Олег и добрил наполнение "бокалов".

– Ну, за понимание и дружбу? Блин-Клинтон! На одном же языке говорим!
– Саныч протянул стаканчик и дзинькнул, изображая звон стекла, когда пластики соприкоснулись.

– Клинтон это что?
– помедлил с глотком Зубов. В Ракушке Серый и Семёныч грохнули дружным хохотом. Саныч чуть не прыснул смехом, еле удержав качественный алкоголь в горле и пропихнув его с кашлем далее в глубь организма.

– Кххх, Я те потом расскажу, - заинтриговал артельщик военного, - тебе понравится. Тебе - точно понравится, - уверил он сквозь хохот, вспоминая имя Моники Левински. На этот раз Саныч закусил бычками в томате. А Зубов смачно разжевал шматочек копчёного сала. Учуяв запах к столу прибежала шустрая яшерка и в нерешительности остановилась на солнышке, то и дело щупая воздух тонким язычком, - Хорошо сидим, Олег!

– Ты не уходи в сторону от ответа. Обещал - рассказывай, - настаивал на взаимном откровении офицер. Внизу Марков проверил заряд батареи на видеокамере, что записывала разговор льющийся из динамика буржуйской моторолы.

– Да что рассказывать. Взяли почти пять тонн золота в кармане. Упахались в смерть. Если бы не автоматика Серого - сдохли бы на Кыртынгане. А куда его девать, рыжьё, ведь реализовывать надо. А его у нас на сто пятьдесят миллионов долларов в трюме уменьшенной птички. В начале мы чеченов и ингушей надурили таки на озере. Тонну золота под прикрытием сотовых трубок смогли загнать по безналу, правда пришлось в цене уступить. Но опт он есть опт, никуда не денешься. А потом они нас вычислили и зажали. Если бы не птичка - нас бы уже и в живых не было. Пришлось в Америку лыжи делать, но они нас и там нашли. Вот мы сюда и прилетели.

– Ты не сокращай Сан Саныч, - вкрадчиво ухмыльнулся Зуб, - ты подробности пуляй, или налить ещё?

– Давай. Тут без бутылки не разберёшься. Может добавим? И Сеню позовём? Чтоб по нормальному - на троих давить? Нам с тобой эти поллитра на двоих, как слону дробина.

– А не боишься?

– Не. Серёга прикроет. Он у нас любитель сладкого, а не горького. Трезвый и здоровый образ жизни ведёт. Правда иногда придумавает всякую чертовщину, из-за того, что мозг требует разгрузки, а он его наоборот загружает. И мы потом шарахаемся, как и ты Олежа, черте-где от родных пенат, - Саныч чуть разошёлся, но в рамках себя держал. Пусть знает погранец - есть кому и чем прикрыть спину бригадиру.

– Саныч, а что ты меня про генсека спрашивал?
– переход с одной темы на другую был неожиданностью, но у Сан Саныча ответ нашёлся. Бригадир вычислил время смерти генсека, по узелкам ассоциаций. Просто не хотел говорить. А тут появилась возможность отвлечь офицера от причин появления "Ракушки" на Тейе.

– Помрёт он скоро, - как само собой разумеющееся и неоспоримое поведал Зубу Сан Саныч, - Я даже примерно помню когда.

– Кто? Брежнев? Ты с ума сошёл? Недавно по телеку показывали. Живее всех живых.

– Не знаю, что вам показывали, но помрёт он в конце октября - начале ноября. Я что запомнил-то, как раз у брата восьмого ноября день рождения был. Так мы парад смотрели на Красной Площади, потом торт, мороженное и лимонад лопали, а затем уроки в школе отменили. Ну, мы и доели вкусности пока взрослые пришли. По телеку ни мультиков, ни кино, ни "Утренней почты". Тоска, Чайковский, балет и траур. Костёр развели из опавших листьев и срезанных веток, картошку пекли, покуривали втихаря, картишками побаловались.

– А может, припомнишь поточнее?
– подобрался, потянулся и подался к противоположной стороне стола Зубов, как хищник в засаде, учуявший добычу. Саныч закатил глаза вверх, как бы в поисках помощи у обгорелого днища летающей посудины. Покрутил ладонью в воздухе, перебирая пальцами и помогая памяти восстановить видения событий прошлого.

– Не, командир, точно не скажу, но после парада точно. Значит в ноябре.

– После седьмого ноября?

– Ну - да!
– для Саныча прошлое значение не имело. И он ещё не понял, какую важность для будущего Зубова и его страны несёт информация о дате смерти Генерального Секретаря Коммунистической партии Советского Союза. Но Зуб, пошёл ещё дальше.