Эмиль целовал медленно, со вкусом, в явном стремлении пробудить во мне совершенно определенные желания. С последним он, правда, промахнулся, ибо желания давно проснулись. И сейчас я молчаливо плавилась под его губами, едва сдерживаясь, чтобы не развернуться и перевести ситуацию в другое, менее сдержанное русло.

— Ты такая красивая, — хрипло шептал он. — Такая теплая…

Ответом стал тихий, но очень красноречивый стон.

— Хрупкая, нежная, манящая…

Губы Эмиля коснулись моего плеча, чтобы через мгновение вновь начать прокладывать дорожку из поцелуев — от плеча до ушка.

Когда куратор первого курса факультета Огня прихватил губами мочку уха, из моей груди вырвался новый стон, куда менее приличный, нежели предыдущие.

— Эмиль!..

Мужчина тихо рассмеялся.

Да, он дразнился и провоцировал! И та я, которая была во сне, по полной программе на эти провокации велась. Но это полбеды! Куда ужасней оказалось то, что я настоящая тоже была не против. И в момент, когда внезапно, без каких-либо усилий, обрела контроль над телом, не отстранилась и даже не вздрогнула.

И руку, которая скользнула по животу и устремилась ниже, не остановила!

— Хочу тебя… — выдохнул Эмиль в ушко.

По телу прокатилась волна жара, а из груди еще один стон вырвался. Только теперь я в полной мере осознала, где я и с кем. С человеком, который хочет убить моего друга! И пусть мое тело горит от желания, разумом я понимаю, что происходящее следует остановить.

Вот только как это сделать? Мы же в его, глуновской, фантазии! Он знает, по какому сценарию должна идти воображаемая ситуация, а тут… тут эта фантазия разворачивается и говорит твердое «нет». Или вообще пощечину отвешивает.

И что тогда будет?

В учебниках про такое не писали, и Зяба мне этого не говорил, но я отчего-то точно знала — Глун на собственное подсознание грешить не станет. Стоит мне выйти за рамки его фантазии, и мужчина поймет, что его мысли уже не тайна.

Как отреагирует куратор на подобное известие? И что ждет меня в этом случае в реале?

Разум подсказал — ничего хорошего. Знание маленьких грязных секретов еще никому добра не приносило. Следовательно, нельзя себя выдавать. И выход в действительности лишь один — проснуться. Но как?

А Эмиль, в отличие от меня, философскими вопросами не задавался. Он точно знал, чего хочет. Его рука — та, которая на самом сокровенном лежала, — пришла в движение. Пальцы, невероятно гибкие в результате регулярных тренировок всякими магическими жестами, начали медленный, чувственный и совершенно бесстыдный танец. А вторая рука скользнула на мою грудь, сжала, вызвав новую сладкую волну жара.

— Эмиль!..

Его рука даже не дрогнула.

— Эмиль, я…

— Ты, — перебил мужчина мягко. — Ты с ума меня сводишь.

И тут я поняла: осознанность — это ужасно! Лучше бы я, как раньше, была просто «наблюдателем»! Хотя бы потому, что в этом случае ответственность за реакции тела лежала бы не на мне, а на той, другой, которая как бы не я, а… а…

— Ах!

— Тшш, — повторил Эмиль. В его голосе слышалась улыбка.

А я молчать не могла! Как молчать, когда ласки стали не просто откровенными, а прямо-таки убийственными?

— Эмиль! — В этом моем стоне звучала мольба, но…

— Тихо, милая. Обещаю, тебе понравится.

Буквально в следующую секунду руки фон Глуна переместились на мои бедра и, с удивительной легкостью приподняв мое тело, перевернули.

Я оказалась распластанной на нем, а Эмиль прошептал:

— Иди ко мне.

И потянулся к моим губам.

Я невольно дернулась, стараясь не допустить поцелуя, и брюнет лукаво улыбнулся.

— Ты так забавно сопротивляешься, — тихо сообщили мне.

И вот понимала, что лучше промолчать, потому что «фантазии» не разговаривают, но…

— Я еще не начинала сопротивляться, лорд Глун.

Эмиль замер. В синих глазах мелькнуло изумление, но тут же исчезло.

— Ах так? — Это была угроза. Шутливая, но все-таки. — Значит, лорд?

Мм-м? А что я такого сказала?

— Что ж, в таком случае, Дарья Андреевна, будьте добры…

Меня вновь ухватили за бедра и подтянули, в явном намерении посадить… чуть-чуть иначе. Чуть ближе и…

От осознания того, к чему все движется, по телу прокатилась новая волна нестерпимого жара и слабости. Однако это не помешало упереться ладонями в мужскую грудь и выдохнуть: