– Я бы никогда ничего у тебя не украла, Дайана, – тихо сказала Беверли. – И я совершенно не понимаю, почему он это сказал.

А Дайана все повторяла:

– Я знаю, знаю, знаю! Он не хотел, не хотел, не хотел!

– Может быть, мне лучше уйти?

– Конечно же нет! Ни в коем случае!

– Меня еще никогда в воровстве не обвиняли!

– Он совсем не это имел в виду. И потом, это такой пустяк. Подумаешь, какая-то грошовая зажигалка!

– То, что я живу на Дигби-роуд, еще не значит, что я у других вещи краду! Кстати, у меня и сумочки-то при себе не было, когда ты свою зажигалку потеряла. Сумочку я тогда в холле оставила.

А Дайана все металась по террасе и то убирала чашки на поднос, то снова расставляла на столике, потом вдруг начала поправлять стоявшие на террасе пластмассовые стулья и выдергивать проросшие между плитами пола травинки. В общем, если кто и демонстрировал признаки виновности, так это она.

– Я просто ошибся, ошибся, – жалким голосом повторял Байрон, но было уже слишком поздно.

– Ладно, я пока в «комнату для девочек» отлучусь, – сказала Беверли, хватая свою шляпу.

Когда она ушла, мать тут же повернулась к Байрону. От пережитого потрясения все лицо у нее пошло пятнами. Она молчала. Она явно не находила слов и лишь сокрушенно качала головой, глядя на сына, словно не понимая, в кого же он теперь превратился.

Глаза Байрона наполнились слезами, очертания террасы задрожали, стали расплывчатыми, фруктовые деревья и цветы в саду вдруг словно выбросили новые побеги и ветви, совершенно изменив форму. Даже пустошь как бы слилась с небом и растворилась в нем. Как раз в этот момент в проеме французского окна возникла Беверли, она смеялась и радостно кричала:

– Вот! Я ее нашла! – И она высоко подняла зажигалку, держа ее двумя пальцами. Золоченая зажигалка так и сверкала в солнечных лучах. – Ты была права: она действительно завалилась за спинку дивана.

Беверли вышла на террасу, демонстративно пройдя между Байроном и Дайаной, и схватила со столика тюбик с кремом для загара. Затем выдавила немного крема на ладонь и предложила намазать Дайане плечи и спину. И сразу же начала говорить о чем-то другом – как Дайане повезло с фигурой и тому подобное, – но ни о зажигалке, ни о несчастном случае с Джини больше разговора не заводила.

– Какая у тебя чудесная нежная кожа! – ворковала она. – Но тебе нужно быть осторожней с солнцем. Ты легко можешь обгореть. Если я когда-нибудь поеду в Испанию, непременно привезу тебе одну из этих смешных испанских шляп, огромных таких. Как там они называются?

На этот раз Байрон ничего ей подсказывать не стал.

Этот уик-энд прошел неудачно. Отец пребывал в каком-то странном настроении. Он то и дело открывал шкафы и буфеты, рылся в бумагах, а когда Дайана спросила, не потерял ли он что-нибудь, он гневно сверкнул глазами и сказал: ей прекрасно известно, что именно он ищет.

– Ничего мне не известно, – слегка запинаясь, пролепетала она. – Даже не догадываюсь.

Отец сказал что-то насчет «подарочков», и сердце Байрона испуганно затрепетало.

– Какие «подарочки» ты имеешь в виду?

– В чековой книжке несколько пустых корешков. Ты что, опять подарочки покупала?

Дайана рассмеялась, но смех ее показался Байрону каким-то надломленным. Ах да, сказала она, совсем забыла тебе сказать. И ее руки, точно испуганные птицы, тут же взметнулись к губам. Она объяснила, что они с Байроном покупали подарки Люси, у которой скоро день рождения. Они просто попросили пока оставить все эти вещи в магазине. Должно быть, сказала Дайана, выбирая подарки, она была излишне возбуждена и нечаянно испортила пару чеков, вот и получились лишние корешки. А потом просто забыла взять новую чековую книжку.

Тут Дайана вспомнила, что ей даже в минуты волнения не полагается грызть ногти, и заставила себя стиснуть руки. Сеймур смотрел на нее так, словно видел впервые. А она пообещала ему впредь быть более осторожной в обращении с чековой книжкой.

– Значит, более осторожной? – переспросил он.

– Господи, ты же отлично понимаешь, что я имею в виду! – воскликнула она.

Но он сказал, что не понимает и даже не догадывается.

Тогда Дайана напомнила ему, что дети все слышат, и он кивнул в знак согласия, и она тоже ему кивнула, и они разошлись в разные стороны.

Байрон считал, что ничего страшного не может случиться, пока Дайана будет в саду, а отец – у себя в кабинете. Они с Люси устроились в гостиной и стали играть в разные настольные игры. Байрон даже позволил сестренке несколько раз выиграть, потому что ему нравилось видеть ее счастливой.

Но уже с утра в воскресенье обстановка в доме изменилась к худшему.

Выглянув из кабинета, отец поманил Байрона к себе и сказал, что хотел бы после ланча поговорить с ним «как мужчина с мужчиной», при этом изо рта у него исходил какой-то неприятный кислый запах. Байрон просто пришел в ужас, решив, что отец обнаружил поврежденный колпак. За ланчем он с трудом заставил себя съесть свою порцию жаркого. Впрочем, аппетита, похоже, не было не только у него. Мать вообще едва притронулась к еде, а отец то и дело откашливался. Одна Люси съела все и попросила положить ей еще картошки с подливкой.