– В том-то и дело. Представьте себе, что это могила господина Муромского. Рядом такая же одного сына. А с другой стороны – запущенная могила другого… Что бы вы подумали?

– Понятия не имею.

– Вы подумали бы то же самое, что думают другие, – настойчиво сказал Ледников, внимательно следя за ней. – Вы подумали бы, что один сын был отцу близок и дорог, а второго он и знать не хотел. Ситуация прямо, как у господина Муромского-старшего…

– Но у Муромского только один сын, – запротестовала Валерия.

– Вы уверены? – спросил Ледников, не сводя с нее глаз.

Она чуть запнулась, а потом ответила:

– Да, конечно.

– А вы что, так здорово знаете прошлое господина Муромского? Все его семейные тайны? Пересчитали все скелеты в его шкафах?

– Нет, но… Я ни разу не слышала, чтобы он кого-то упоминал.

– Это ничего не значит. Он мог даже не знать, что у него есть сын. С мужчинами, знаете, такое случается.

– Мне такое даже в голову не приходило!

– А что вы все-таки делали на кладбище?

– Там неподалеку живет моя подруга по университету. Я приехала раньше, чем мы договорились, и решила прогуляться. Место тихое, пустое, никто не мешает. Опять же Керенский похоронен, – усмехнулась она. – И, кстати, там же могила жены Черчилля. Вы ее видели? Неужели нет?

– Признаться, не дошел… Валерия Олеговна, это момент, конечно, очень интересный, но меня больше интересует другое. Где вы были, когда Рафе стало плохо?

– Здесь. В этой квартире.

– А когда его привезли домой?

– Видимо, тоже здесь.

– Что значит – видимо? – строго осведомился Ледников. – Вы что – даже не спустились посмотреть, что с вашим подопечным?

– Это значит, что я не знаю, когда его привезли, кто его привез и когда его увезли. И привозили ли вообще… Поймите, мы вовсе не каждый день с ним видимся. Он звонит, когда у него возникает нужда во мне. Я ему звоню, когда у меня есть к нему вопросы.

– То есть вы у него там не прибираетесь каждый день? – решил уточнить Ледников.

– Повторяю – я не прислуга и унитазы у него там не мою, – несколько обиженно возразила Валерия. – Для этого есть приходящая уборщица. Она пакистанка.

– А как же вы узнали, что он пропал?

– Мне позвонили юристы, которые занимаются оформлением сделки по RWG… Сказали, что уже третий день не могут связаться с ним.

– И что вы подумали? – быстро спросил Ледников.

В такие моменты важно не терять темпа. Потому что, если допрашиваемый лжет, он должен в какой-то момент сбиться или запутаться. Главное – не давать ему продыха, возможности думать о правдивости и связанности излагаемого.

– Ничего, – чуть помедлив, ответила Валерия. – Он и раньше пропадал на несколько дней, никого ни о чем не предупредив. У него стиль такой – романтический. Он мог в Рио-де-Жанейро улететь или на Гавайи…

– А как же сделка?

– Сделка… Он был убежден, что лорд никуда от него не денется.

– То есть вы считаете, что он сейчас где-то на Гавайях?

– Я считаю, что такое может быть. И не знаю, что произошло на самом деле.

– А предчувствия вас не мучают? Дурные?

– В последнее время у меня, конечно, появились подозрения… Особенно после этих статей в газетах и смерти журналиста…

Ледников поставил давно уже пустой стакан на стол.

– Да… Боюсь, наш юноша держал вас в неведении.

– О чем вы говорите? – не поняла Валерия.

Ну что ж, пора было вводить в ее сознание новую информацию. И тогда посмотрим, будет ли она столь же спокойна и последовательна в своих ответах.

– Вы же знаете его маму, достопочтенную сеньору Франциску, проживающую в Мадриде?

– Видела несколько раз это… чудовище. За копейку удавится.

– Я думаю, точнее будет сказать – удавит, – поправил ее Ледников. – Так вот, я только что прилетел из этого славного города. И мне там весьма и весьма осведомленные люди поведали, что, по их сведениям, последнее завещание господина Муромского может быть составлено вовсе не в пользу его сына…

– А в чью же? – после заметной паузы спросила Валерия.

– В пользу жены, достопочтенной сеньоры Франциски, – засмеялся Ледников. – А она, насколько мне известно, сына своего ненавидит. И с удовольствием пустит по миру. Без всяких там судостроительных заводов.

И вот тут она задумалась. Конечно, тут задумаешься!

– Вы ошибаетесь, – наконец произнесла она. – Он не мог…

– Кто он, Валерия Олеговна?

– Муромский. Он жену ненавидел.

– Я думаю, он не собирался отдавать ей все. Но ему предъявили счета, по которым он не мог не платить.