Внезапное появление маленьких свинок, да к тому же таких шустрых и говорливых, нам показалось прямо-таки чудом. Как мне хотелось записать их разговор на магнитофон! Но в городе эта затея оказалась невозможной: то заворчит холодильник, то раздастся бой часов, то задрожат стекла от проносящегося по улице грузовика.

Наших зверьков прозвали морскими за то, что они были привезены в Европу из Южной Америки, как тогда говорили, «из-за моря». Вначале их и называли «заморскими».

Родина морской свинки — Перу. Там до сих пор живет ее дикий предок. Жители страны инков до вторжения испанцев имели высокую культуру и с большой любовью занимались разведением диких животных. Инки и сделали морских свинок домашними задолго до прибытия в Америку Колумба.

Много столетий морских свинок используют как лабораторных животных для самых разнообразных опытов. Наука очень обязана этим тихим и миролюбивым зверькам, терпеливо и безропотно выносящим над собой тяжелые эксперименты.

И я сам при изучении ядовитого паука каракурта многое разведал только при помощи различных опытов на морских свинках.

За окном уже осень, а наши свинки-южане живут в тепле. Им безразлично, когда наступит зима, они потеряли счет временам года. Только я жду не дождусь, когда снова наступит лето, хочу увезти своих питомцев за город, там записать разнообразный язык их сигналов и расшифровать его.

Сегодня воскресенье, и мы, загрузив машину лыжами, медленно катим из города по скользким, покрытым ледком улицам. Синий дым висит над домами, и они, будто в тумане, проглядывают неясными очертаниями.

Вот наконец первый круг, или, как его называют, «развязка», сделанный для того, чтобы машинам было легче разъезжаться на сложном перекрестке. Потом — второй круг. За ним мы вскоре очутились у крутых округлых холмов предгорий Заилийского Алатау. Вдали едва различим город, прикрытый сверху пеленой дыма.

Хорошо на чистом снегу! И если смотреть только вперед — на горы, покрытые синими еловыми лесами, на солнце в окружении сияющего круга мелких кристалликов инея, опускающегося на землю, — кажется, будто здесь начинается мир тишины и древнего покоя.

В одном месте склон холмов пестрит рядками ямок, подготовленных для посадки яблонь. Снег закрыл их. Между ямками все изборождено тропинками следов. Это серые куропатки нашли себе здесь поживу: семена растений, насекомых — обитателей почвы.

Ровные строчки лисьих следов пересекают холмы. Им есть на кого охотиться. Всюду — от кустика к кустику, от норки к норке — тянутся нежные узоры перебежек мышей. Вот на чистом месте одна строчка какая-то необычная, со странным узлом переплетений линий, ямок, прочерков. Тут, оказывается, разыгралась маленькая трагедия. Сверху на мышку, скользнув на мягких бесшумных крыльях, упала сова, схватила добычу и, отпечатав на снегу узор маховых перьев, унеслась, наверное, в ближайшую ложбинку с редкими кустиками.

А вот еще другие интересные следы. Нежная строчка следов мышиного пути прерывается аккуратным кружочком, размером со шляпу. Что бы это значило?

По снегу мышка печатает сзади полоску от длинного хвоста. И эта линия помогает прочесть запись ночной жизни крошечных зверьков. Дело оказывается вот в чем. Две мышки, скорее всего домовые, они в южных краях часто живут не только в домах, но и на воле, торопясь и не подозревая друг о друге, мчались через полянку, случайно прямо навстречу. Когда же между ними осталось совсем небольшое расстояние, мышки остановились, присели на задние ножки и, растопырив широкие и чуть розовые ушки, долго шевелили длинными усами, вынюхивая воздух влажными носиками, поблескивая в лунном свете крохотными черными глазками. И хотя встреча, казалось, не предвещала ничего опасного, все же на всякий случай мышки разошлись, каждая, обежав небольшой полукруг стороной и попав на дорожку, проделанную незнакомкой, помчалась по уже проделанному пути.

Пока я разглядываю следы, один из моих спутников замечает:

— Смотрите, совсем как развязка на шоссейной дороге!..

Однажды я отправился зимой за город на прогулку без лыж, просто так. На заснеженной полянке я увидел темный комочек и не мог понять, что это такое. Наверное, мышка. А может быть, птичка заболела, потеряла силы, упала на снег, трепещет крылышками. Там же, возле кустика, видны цепочки крохотных следов.

Яркое солнце искрится на чистом снежном поле, слепит глаза. Из города доносится многоголосый шум. Вблизи по дороге мчатся большие грузовые машины. Из тополевой аллейки, протянувшейся вдоль небольшого оврага, доносятся мелодичные крики лазоревок.

— Что вы здесь, дядя, смотрите? — раздался за спиной тоненький детский голосок.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся. Малыш лет семи с любопытством уставился на меня серыми глазами. В руках он держал ученический портфель, шапка-ушанка была надвинута на самый лоб.

— Да вон, видишь, около кустика какой-то маленький комочек копошится.

Сколько их здесь, следов, на снежной поляне, среди загородных садов! Вон там пять или шесть борозд протянулись, все в одну сторону, к маленькому огороду с засохшими кукурузными стеблями. Это прошла стайка уже знакомых серых куропаток. Птицы искали семена растений. А там от кустика к кустику тянутся узоры мышиных следов. Кое-кто из грызунов, выйдя наверх из-под снега, петлял по нему из стороны в сторону то ли в поисках поживы, то ли ради удовольствия: надоело копаться под снегом, почему бы не прогуляться поверху на свободе. Не беда, что на деревьях притаились болотные совы, что одна из них у бугра налетела на мышку, пробороздила снег, отпечатала на нем крылья и хвост, оставила едва заметную капельку крови. Разве от всего убережешься!