Сады разукрасились нежно-розовыми облаками цветов урюка. На деревьях сидят воробьи и — вот негодяи! — клюют прилетающих на цветы насекомых-опылителей.

Наступил массовый брачный вылет крылатых самок муравьев-жнецов. Одна самка упала у моих ног. Я посадил ее на палец. Она быстро с него взлетела и стала подниматься. Отправилась в брачный полет. Но странницу заметил воробей (наверное, не случайно сидел на проводах электропередачи), догнал, схватил и проглотил…

Воробьи после зимы постепенно привыкают к людям, подбирают крошки хлеба, обследуют миску собаки.

По единодушному заключению, один из моих соседей — неважный дачник. Третий год, как заложил фундамент, а домик не строит. И сад запустил. Но этой весной воодушевился: привез доски, песок, паклю и… успокоился. Пакля пришлась воробьям кстати. Один за другим они потащили ее в гнезда: подстилочка из пакли мягкая, нежная. Слух о бесхозном материале прошел по всему дачному поселку, отовсюду слетелись пернатые строители, всю паклю растащили.

С каждым днем теплеет. Весна набирает силу. Воробьи приспособились, большой компанией заселили щель под коньком крыши дачного домика. Теперь каждая пара подсматривает друг за другом. Вот один принес две тонкие соломинки, но сел на крышу неудачно, заскользил лапками вниз по гладкому шиферу, как на коньках, от неожиданности уронил ношу. Одну соломинку успел подхватить, другую тотчас сосед уволок. Теперь воробьи стали домоседами, все время проводят на участке, следят за кормушками. Иногда с громкими криками нападают на в чем-то провинившегося собрата. Но тот, кому влетело, после трепки особенно не унывает. Мелкая житейская неудача его не обескураживает.

Когда воробьи после обеда собираются возле стола, чтобы полакомиться крошками, собака, как настоящая собственница, их прогоняет. Но птицы все время начеку, не особенно ее боятся. Для них удирать от собаки — значит играть в легкую опасность. Быть может, и крошки еды, упавшие со стола, они собирают больше по старой привычке, развлекаясь. Сейчас всюду много корма…

В степи, в пустыне воробьям нелегко со строительством гнезд: подходящих мест мало. Выручает изобретательность.

В годы засухи овец на зимовках приходится кормить сеном, заготовленным в прессованных тюках, обвязанных железной проволокой. Эта обвязка доставляет немало хлопот животноводам. Она цепляется за ноги овец и растаскивается ими во все стороны. Поэтому заботливые хозяева зимовок собирают проволоку и складывают плотными кучками. Издалека такие кучки выделяются на светлом фоне пустыни темным цветом и кажутся кустами.

Один из таких больших железных кустов понравился птицам. Когда я подъехал к нему, то из переплетения проволоки вылетела шумная стайка воробьев. Проволока оказалась отличным убежищем. В нее не пробраться хищнику, и змее — охотнице за птенчиками — не вползти. В одном из таких железных переплетений поселилась даже парочка сорокопутов-жуланов. Эти птички, смелые и сварливые, не потерпели соседства других птиц. Ни одного воробья к себе не подпустили.

Наступило лето. У воробьев появилось потомство. Я наладил магнитофон, протянул к углу веранды микрофон. Там, в гнезде, чирикали птенцы. Долго пришлось стоять с микрофоном в вытянутой руке. Запись не удавалась: заговорило радио, затарахтел мотоцикл, вблизи проехала автомашина, застучали о доски молотком. Два соседа, не смущаясь разделяющей их дистанцией в добрые две сотни метров, стали осведомляться о здоровье друг друга. Звуки, на которые обычно не обращаешь внимания, раздавались со всех сторон.

Зато за время долгого ожидания открылись небольшие секреты воробьиной жизни. Дела, в общем, были просты. Кричал почти всегда только один голодный птенчик. Он тотчас же смолкал, как только получал подачку, и всецело предавался блаженному пищеварению. Вместо него заводил концерт другой проголодавшийся. Как только раздавался крик, воробьи-старики бросались искать добычу и тащили ее. Воробьишки не давали покоя родителям.

И еще выяснилась одна интересная особенность. Насытившись, птенчики замолкали. Но едва только раздавался писк в соседнем гнезде, как сон прерывался и в том, у которого я дежурил с магнитофоном: там тоже начинался дружный концерт. «Раз еду просят соседи, и нам надо тоже».

Все же, несмотря на помехи, мне удалось записать разговор птенчиков. Когда же я включил запись на воспроизведение, птенчики сразу же откликнулись, родители забеспокоились и сразу же принялась снабжать их едой. И так без конца: едва я включал магнитофон, птенчики принимались пищать. Потом я спохватился: как бы выводок не пострадал от переедания. Эксперименты пришлось прекратить.

Воробьи вывели одно поколение. Принялись за другое. Некоторые же запоздали со вторым потомством. Одна пара таких опоздавших устроила гнездо под коньком, другая — с краю, под крышей веранды. Птенцы сперва пищали очень тихо и тонкими голосками. С каждым днем голоса их крепчали и становились ниже тоном. По звукам можно было судить о возрасте подрастающего поколения.

Как-то над верандой появился одинокий воробьишка. Он набил клюв кормом и долго кружился возле гнезда, никак не мог найти вход в него, заглядывал в каждую дырочку шиферной кровли, наконец все же забрался в гнездо, но не так, как полагалось, а сбоку. Вскоре он снова появился с кормом и — такой бестолковый — опять не мог найти дорогу. Воробей был явно чужим.

Вечером он снова воспользовался отсутствием родителей. Кто он, добровольный помощник? Дядюшка, тетушка, старший брат или сестра или просто посторонний и сердобольный, чье сердце не выдержало просьбы птенцов?

Наконец рано утром на конек крыши прилетела стайка воробьев. Уселись возле гнезда, сбились кучкой, и каждый пытался забраться в гнездо, посмотреть, кто там.

Родители сердито прогоняли любопытных. Одного из них я хорошо знал. Хвостик у него был жидковатый, в нем не хватало нескольких перьев. Но — удивительное дело! Воробьи крутились только у гнезда под коньком. Гнезду под верандой — никакого внимания.

Кто же воробьи этой стайки? Добрые старые соседи, дальние родственники или повзрослевшие дети? Кочевали по полям, потом, сговорившись, примчались проведать своих. Наверное, птицы хорошо различают друг друга в «лицо» и надолго сохраняют родственные чувства.