Целыми днями они беседовали. Дед приходил к Сатье ранним утром, часов в пять. Завидев его, Сатья прятался под одеяло, притворяясь спящим. Кондама тихо подходил, приподнимал одеяло и, коснувшись ног внука, возвращался домой.

Совершал он это ранним утром, потому что не хотел, чтобы кто-то заметил, как он касается стоп мальчика, опасаясь того, что могут подумать деревенские жители. Как-то вечером сам Сатья отправился в гости к деду и застал его погруженным в пение баллады, описывающей, как Рама оплакивал Лакшману, потерявшего сознание на поле битвы: «В этом мире я могу найти такую мать, как Каусалия, жену, похожую на Ситу, но не сыскать мне такого брата, как Лакшмана».

Увидев вошедшего внука, дед воскликнул:

– О, Свами, ты пришел! – И, упав к его ногам, сказал: – Свами, я хорошо осознаю, что ты не обычный ребенок, а сам Ишвара. Ты родился в нашем роду, чтобы спасти всех нас. Но молю Тебя выполнить одну мою маленькую просьбу. Судьба не была благосклонна к Дашаратхе, и в час своей смерти ему не пришлось выпить воды из Божественных рук Рамы. Но Джатайю счастье улыбнулось, и он в свой последний миг на земле принял такой акт милости Божьей. Свами, доставь и мне это счастье испить воды из Твоих Божественных рук, когда приблизится мой конец.

Сатья пообещал ему, что исполнит просьбу. На следующий день он снова пришел к деду. Тот позвал Ишварамму и сказал ей:

– Я не собираюсь жить долго. Господь при шел, чтобы излить на меня свою милость.

Та, не понимая о чем разговор, спросила:

– Где же Господь? И почему ты решил, что Он пришел?

Кондама воскликнул:

– О, женщина, твои материнские чувства мешают тебе увидеть свет! Взгляни на своего сына! Он и есть Бог!

Но мать Сатьи отнеслась к этому, как к словам выжившего из ума старика:

– С чего ты это взял? Ты думаешь, о чем говоришь?

Когда дед узнал о переезде Сатьи, в семье возник конфликт.

– Чему ты хочешь его там учить? – кипятился старик. – Вы все должны у него учиться, а он не нуждается ни в какой учебе!

Но решение было принято, и Сатья отправился в Камалапур. Там он вскоре прославился как обладатель «поистине ангельского голоса» и стал открывать своим пением все общественные собрания.

Доктор Мойнуддин, ровесник и одноклассник Сатьи, впоследствии служивший врачом в Ураваконде, рассказывал, что в классе он сидел прямо за Саи и любил дразнить будущего аватару, сдергивая с него шапочку.

– Ни один ученик не имел права являться на занятия без шапочки, – вспоминал доктор, – поэтому Сатья тут же просил вернуть ее. Я знал, что он не станет драться, жаловаться учителю или же сдергивать в отместку мою шапочку: он был такой тихий, кроткий и беззлобный. Вот я и настаивал на том, чтобы он сотворил для меня какую-нибудь сладость – расаголлу, ладду или майсурский пак. Леденцы мне уже надоели. Тогда Баба, бывало, крутил два-три раза ладошкой и выдавал мои излюбленные сласти. Это неизменно приводило к тому, что у всех текли слюнки. Так что общий гвалт вызывал повторное чудо, а шум привлекал внимание вошедшего в класс учителя. И он тоже получал свою долю сладостей, прежде чем начать урок.

Другой одноклассник Сатьи, Шри Сита Рама Рао, вспоминал, что еще лет в десять Саи сказал ему, что, когда вырастет, он исправит мир и установит царство истины во всех странах.

– Тогда мне показалось это удивительным, – вспоминал Рао, – и даже откровенным хвастовством. Но сказано это было с такой уверенностью и важностью, что я не решился возражать. И, как видите, даже запомнил эти слова на всю жизнь…

Учителя относились к «тихому и воспитанному» мальчику с большой симпатией. Один из них, инструктор строевой подготовки, о безграничной любви которого к детям и недюжинном педагогическом таланте Свами вспоминает до сих пор, начал уговаривать Сатью вступить в бойскауты, отрядом которых он руководил.

Сатья долго отказывался, понимая, что это требует денег, которых у его семьи нет. Но вскоре его стал просить об этом весь класс, а сидящий с ним за одной партой сын главного бухгалтера налогового отдела пошел к отцу и настоял на приобретении двух скаутских униформ. Одну пару он положил в отделение парты, принадлежащее Сатье, вместе с запиской: «Ты должен это взять и носить. Мы – братья, прими это от меня».

Но Сатья подарку не обрадовался и написал в ответ, переложив комплект формы в отделение друга: «Если ты хочешь, чтобы наша дружба продолжалась, тебе не следует позволять себе игры в "давай-бери". Если нуждающийся принимает что-то материальное, в его ум закрадывается тревога – как отплатить за одолжение, а в ум дающего приходит гордыня и оскверняет акт милосердия. Истинная дружба должна быть от сердца к сердцу. Если же мы построим дружбу на основе подачек, то принимающий унизится, а дающий возгордится. Такая дружба не сохранится. Так что я не принимаю от тебя эту одежду в парте и возвращаю с этой запиской».

На другой день мальчик предложил: «Можешь вернуть мне форму после выхода из скаутского движения». Но Сатья не согласился и на это:

– Твой отец купил эти униформы для тебя, а не для меня. Если я стану носить ее вместо тебя, то, получается, буду врать. А я не хочу этого делать.

Но в итоге компромисс был найден. Два сына инспектора полиции подарили Сатье новую бойскаутскую форму, которая была куплена их отцом специально для него. Дальше отказываться Сатья уже не мог. Он решил присоединиться к отряду. Получилось так, что на той же неделе бойскауты решили отправиться в Пушпашри, на ярмарку скота. Там они собирались следить за санитарным состоянием ярмарки, обеспечивать торговцев питьевой водой, наблюдать за тем, чтобы маленькие дети не потерялись в сутолоке и, если что, могли оказать первую медицинскую помощь.