Тот, кто высоко себя ставит, по крайней мере, прямолинеен, но тот, кто посылает подобные записки, непрост и очень хитер. Этот человек прислал записку, что он не может сидеть ни с кем другим. Большая платформа, которая была сооружена, оказалась ненужной, поэтому каждому выступающему пришлось обращаться к собранию, сидя на сцене в одиночестве. А сцена достаточно велика, чтобы вместить сто человек!

Но как могли бы сто религиозных лидеров сесть вместе? Среди них было несколько шанкарачарья, которые не могли сидеть ни на чем, кроме своих тронов. А если они не могли сесть на пол, как могли другие религиозные лидеры сесть на пол рядом с их тронами? Это заставляет задуматься: неужели эти люди думают, что какие-то стулья важнее других, и неужели они чувствуют, что кто-то характеризуется местом, на котором сидит, или тем, как высоко это место расположено? Это просто показало, что они считают важным.

Два религиозных лидера не смогут встретиться, потому что возникнет проблема, кто первым должен сложить ладони в приветствии, поскольку тот, кто здоровается первым, в каком-то смысле становится ниже другого. Это поразительно, ведь тот, кто первым складывает ладони, на самом деле выше. Но эти религиозные главы полагают, что сложивший ладони первым унижается.

Это произошло на встрече с одним важным религиозным деятелем. Один очень важный политик тоже присутствовал на этой встрече. Религиозный деятель сидел на возвышении, а мы, все остальные, сидели внизу. Встреча началась, и политик сказал: «Я прежде всего хотел бы спросить: а почему мы все сидим тут, внизу, а ты сидишь там, наверху? Если бы ты собирался произнести речь, это было бы приемлемо. Но это встреча, будет дискуссия, а ты сидишь так высоко, что будет невозможно что-либо обсуждать. Пожалуйста, спустись».

Но религиозный деятель не мог спуститься. Тогда политик попросил: «Если ты не можешь спуститься, если для этого есть какая-то причина, то объясни это нам».

Но тот не мог ответить, он испугался. Вместо него ответил один из его учеников:

– Это всегда было традицией, что он должен сидеть на более высоком уровне.

Политик сказал:

– Может быть, он ваш гуру, но он не наш гуру. – И добавил: – И мы сложили ладони, чтобы поприветствовать тебя, а ты не сложил ладони в ответ – ты нас благословил! Представь себе: если бы другой религиозный деятель пришел на встречу с тобой, и ты бы его благословил, произошла бы драка. Ты должен тоже сложить ладони.

Ответом было:

– Он не может сложить ладони, потому что так не принято.

Ситуация стала настолько безобразной, что никакая дискуссия стала невозможна. Я сказал религиозному деятелю: «Я бы хотел попросить позволения сказать несколько слов этому политику». Он дал мне разрешение. Он хотел, чтобы инцидент был исчерпан, чтобы встреча могла продолжаться. Ситуация зашла в тупик. Я спросил этого политика: «Почему первое, что ты заметил, было то, что он сидит выше всех других?» И я сказал: «И можно спросить, заметил ли ты, что он сидит выше, или же ты заметил, что тебя заставили сидеть внизу? Потому что также возможно, что тебя могли попросить сесть выше; тогда я не думаю, что ты бы поднял этот вопрос. Если бы все мы сидели внизу, а ты бы сидел с ним на возвышении, не думаю, что ты поднял бы этот вопрос. Проблема заключена не в том, что он сидит выше, для тебя проблема в том, что ты сидишь внизу».

Политик посмотрел на меня. Он занимал в то время очень значимый пост и был одним из наиболее выдающихся людей в Индии. Он посмотрел на меня очень внимательно, он был очень искренний человек. Он сказал: «Я принимаю это. Никто никогда мне этого не говорил. Да, это было очень эгоистично».

Религиозный деятель был очень доволен, и, когда мы уходили, он положил мне руку на плечо и сказал:

– Ты дал ему очень хорошую отповедь.

Я сказал ему:

– Этот ответ предназначался не только ему, но также и тебе. – И еще я сказал ему: – Я огорчился, увидев, что он честнее тебя, и что ты не проявил вообще никакой честности. Он согласился, что в нем говорило его самолюбие, а ты даже не признал этого; вместо этого ты напитал свое самолюбие с помощью моего ответа!

Религиозные деятели такого типа не могут работать вместе. Вся их деятельность основывается на критике других. Все их усилие базируется на том, чтобы противостоять кому-то. Если врагов нет, они вообще не могут работать. Все их усилия основаны на противостоянии и ненависти к другим. Все религиозные деятели, следующие этой традиции, этим религиям, могут быть названы только невеждами, поскольку первое отличие настоящего мудреца в том, что он больше не принадлежит ни к какой религии. Первый признак мудреца в том, что он больше не ограничен никакими рамками или традициями. У него не будет никаких ограничений, он будет принадлежать всем. И его первым отличием будет то, что его самолюбие растворится, и его гордость исчезнет. А иное – это пути усиления самолюбия, взращивание его.

Помните: самолюбие удовлетворяется большим богатством, оно может быть также удовлетворено тем, что вы прошли через большое страдание, и, если вы приобретете большие знания, это тоже усилит ваше самолюбие. Если я отказываюсь от мирского, я усиливаю свое самолюбие. А те, чье самолюбие удовлетворено, никогда не смогут работать вместе. Самолюбие является исключительно разъединяющим фактором, а отсутствие самолюбия – это единственный объединяющий фактор. Поэтому там, где нет самолюбия, там есть общность.

Однажды мусульманский факир по имени Фарид проходил мимо деревни, где жил Кабир. Он путешествовал с несколькими учениками. Его ученики сказали ему:

– Такая удача, что мы пройдем мимо дома, где живет Кабир. Давай остановимся в его доме на несколько дней. Для нас будет огромной радостью, если между вами двумя состоится обмен мнениями. Если вам двоим случится встретиться и обменяться мнениями, нам это принесет огромную пользу.

Фарид ответил:

– Да, мы остановимся и встретимся, но может не произойти никакого обмена мнениями.