Всего по усовершенствованному пр. 627-А на заводе до 1964 г. включительно было построено 12 атомных подводных кораблей.

В 1960 г. семья советских атомоходов пополнилась ракетоносцами «К-19», «К-33» и «К-55» пр. 658, вооруженными тремя баллистическими ракетами. Первым из них— «К-19» командовал капитан 2 ранга В.Н. Затеев [320] .

Жизнь, однако, преподносила первым подводникам-атомщикам порой неприятные «сюрпризы». Не только на «К-3», но и на других атомных лодках первой постройки наиболее уязвимым местом оказались парогенераторы.

Это не могло не вызвать обеспокоенность у командования ВМФ. После обоснованного доклада главкома политическому и военному руководству страны 17 февраля 1961 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О повышении надежности механизмов и оборудования подводных лодок со специальными энергетическими установками».

Настало время создания соединения атомных лодок. Путь к этому начался еще в середине 1950-х гг. в Ленинграде, где экипажи будущих атомоходов входили в состав дивизиона строившихся обычных подводных лодок. Последние затем образуют дивизион строящихся атомных лодок, переведенный в конце 1957 г. в Северодвинск и вскоре переформированный в бригаду. В конце 1958 г. в Западной Лице, что на берегу Мотовского залива Баренцева моря, куда уже перебазировали «К-5», «К-8» и «К-14», создается сначала бригада боевых атомных лодок, которую возглавил капитан 1 ранга А. И. Сорокин. В августе 1961 г. разросшаяся бригада реорганизуется в две дивизии, составившие флотилию атомных лодок, первым командующим которой стал контр-адмирал А.И. Петелин [321] .

Побывала в губе Западная Лица и подводная лодка «К-3». В то время берега здешних бухт Большая и Малая Лопатка (а правильнее бухты Лопаткина) представляли собой окруженное невысокими сопками, необжитое место с одним пирсом. Первые подводники-атомщики размещались на плавбазе «Магомет Гаджиев».

Это со временем поблизости от бухт появится городок Заозерный, который обзаведется и жилыми зданиями, и госпиталем, и школами, и детскими яслями и садами. Поднимутся у сопок и замечательный Дом офицеров, и плавательный бассейн. Но жилья всегда будет хронически не хватать.

Прежде чем вместе с экипажем атомной подводной лодки «К-3» нырнуть под полярные льды, а затем на ней и на «К-181» отправиться к Северному полюсу, обратимся (хотя бы кратко) к истории создания технических средств, без которых немыслимо безопасное плавание в арктических глубинах — гидроакустических приборов, станций, комплексов. Не случайно их без всякого преувеличения называют не только «ушами», но и «глазами» подводного корабля.

Первыми акустическими приборами, предназначенными для приема звуковых сигналов в водной среде, стали электрозвуковые преобразователи, получившие название гидрофонов. Они появились и в России и за рубежом. Предварительные опыты с такими гидрофонами проводились в Петербурге в Опытном бассейне, которым с начата 1990 г. заведовал А.Н. Крылов (будущий академик). Об одном из таких опытов Алексей Николаевич Крылов впоследствии писал: «...Гидрофон так оглушительно ревел в Галерной гавани (на Васильевском острове. — В.Р.), что его было слышно за 7 верст на Невском плавучем маяке; по воздуху же звук не долетал» [322] .

В архивах обнаружены материалы, свидетельствующие о том, что за применение гидрофонов на кораблях ратовал адмирал С.О. Макаров. По его мнению, гидрофоны могут служить не только для звуковой сигнализации, но и для «определения местонахождения торпедных катеров на поверхности или подводных лодок под водой».

Существенный вклад в развитие гидроакустики внес еще один наш соотечественник — К.В. Шиловский [323] , волею судьбы ставший эмигрантом (после ареста за участие в революционной деятельности он оказался в тюрьме, из которой совершил побег). Поселившись во Франции, Шиловский занялся научными изысканиями в области физики и сконструировал гидролокатор. А затем запатентовал ряд гидроакустических устройств, созданных им совместно с французским ученым П. Ланжевеном.

Развитие отечественных гидроакустических станций наблюдения и связи в советское время началось в середине 1920-х гг. К середине 1930-х гг. были сконструированы приборы звукоподводной связи «Орфей», «Вега» и «Сириус», а в конце — первые станции ультразвукового наблюдения и связи «Орион», «Антарес» и «Альбион», ставшие прототипами аппаратуры типа «Тамир».

Усилиями ученых и конструкторов в предвоенные годы специально для вооружения подводных лодок создаются шумопеленгаторные станции «Марс», которыми к 1941 г. оснастили 176 подводных кораблей (83% из числа находившихся в строю) [324] . «Марсы» позволяли обнаруживать корабли противника на дистанции до 60 кабельтовых на «стопе» и до 40 кабельтовых на ходу. Опытные операторы могли с помощью этой аппаратуры классифицировать цель по характеру шумов.

Наиболее опытные командиры подводных лодок успешно применяли шумопеленгаторы для выхода в перископно-акустические и бесперископные торпедные атаки [325] . Накопленный боевой опыт позволил осуществить дальнейшее совершенствование гидроакустического вооружения подводных лодок. На кораблях послевоенных проектов устанавливались станции «Тамир 5ЛС», созданные с учетом новых технических решений, а также вновь разработанные шумопеленгаторные станции «Феникс».

В послевоенные годы страна решительно взялась за решение задачи ускоренного развития и обновления своих военно-морских сил, а вскоре и за создание принципиально нового с использованием всех достижений научно-технической революции океанского флота, способного противостоять флотам ведущих морских держав. Это требовала международная обстановка, характеризовавшаяся нарастанием «холодной войны», усилением угрозы СССР с моря, в том числе и с северного направления.