В первые десятилетия своего существования Йешива-Университет пригласил преподавать в своей теологической семинарии раввина Иц-хака-Эльханана – одного из ведущих раввинских ученых Европы. Самый известный из них – вероятно, раби Моше Соловейчик, принадлежавший к одной из образованнейших династий ортодоксальных раввинов. После его кончины в 1941 г. его сын раби Йосеф Бер Соловейчик (в 30-е гг. получивший в Берлине ученую степень доктора философии) открыл здесь высшие курсы по изучению Талмуда и продолжал вести их до начала 1980-х гг. За годы работы р. Йосеф Соловейчик подготовил свыше тысячи раввинов, снискав себе славу ведущего представителя современной ортодоксии.

Президентом – учредителем Йешива-Колледжа был д-р Бернард Ревел (чьи достижения в сфере просвещения отмечены уже в 80-х выпуском американской почтовой марки – скорее всего, единственной марки, выпущенной за пределами Израиля, которая изображает еврея в ермолке). После смерти Ревела в 1940 г. во главе колледжа встал д-р Шмуэль Белкин. Именно он преобразовал колледж в Йешива-Университет. В начале 50-х гг. Белкин организовал Медицинский колледж имени Альберта Эйнштейна. В то время многие медицинские учебные заведения имели строгие квоты, ограничивавшие прием студентов-евреев. Медицинский колледж им. Эйнштейна избавил своих слушателей из числа ортодоксальных евреев от конфликтов на религиозной почве (по таким поводам, как работа в субботу или в дни еврейских праздников) во время прохождения курса, быстро завоевав репутацию одного из ведущих медицинских учебных заведений США. Белкин основал еще и женский Колледж Штерна, аналогичный Йешива-Колледжу по своим программам, что стало революционным шагом: это был первый колледж, где еврейки смогли изучать одновременно религиозные и светские предметы во вполне академической обстановке. Еще при Белкине в Йешива-Колледже под руководством р. Морриса Бесдина начала осуществляться специальная программа еврейского образования. Ее целью было дать студентам колледжа (которые в лучшем случае имели весьма поверхностное еврейское образование) возможность существенного углубления своих позиций в иудаизме. Программа получила огромный успех и стала одним из предвестников движения баалей тшува — за возвращение евреев к ортодоксии, принявшего широкий размах в 70–80-х гг. Подход Бесдина носил новаторский характер: до этого работа со взрослыми евреями, не имевшими понятия об иудаизме, обычно сводилась к мало что дающим нравоучительным беседам и к организации примитивных учебных классов. Сильная сторона программы Бесдина состояла в неукоснительном следовании основополагающему принципу обучения евреев самостоятельному анализу еврейских текстов. «Многие любят обучать чему угодно, лишь бы это имело хоть косвенное отношение к иудаизму, – часто повторял Бесдин. – Я же хочу обучать самому иудаизму».

Сам я поступил в Йешива-Университет в 1966 г. и стал раввином в ее теологической семинарии в 1973 г. Учеба была очень напряженной: помимо всех предметов, которые преподаются в любых колледжах, четыре или пять дней в неделю отводилось изучению Талмуда (с 9.00 утра до 14.45). И все же эти годы относятся к самым счастливым периодам моей жизни. Особенность окружающей атмосфере придавало и то, что многие студенты и преподаватели состава пытались достичь в своей жизни духовного совершенства. Когда обсуждалась этическая сторона войны во Вьетнаме (основная тема споров в американских студенческих городках в конце 60-х), то раввины принимали участие в этих дискуссиях наряду с политологами и освещали проблему с позиций еврейского закона, философии и морали.

Закономерно, что Йешива-Университет стал также источником пополнения рядов активистов, отстаивающих права евреев всего мира. Во время моей учебы это был один из центров движения в защиту советских евреев.

Отношения внутри профессорско-преподавательского состава не были ровными. Когда один из профессоров еврейской истории, сам ортодоксальный еврей, поставил под сомнение историчность чуда Хануки (когда масло в небольшом глиняном кувшине горело в течение целых восьми дней), то несколько раввинов заявили своим студентам, что, пока профессор не откажется от своих еретических взглядов, посещать его занятия запрещается. И профессор был вынужден смягчить свои высказывания.

После кончины д-ра Белкина в 1976 г. Йешива-Университет возглавил д-р Норман Ламм, выпускник Йешива-Колледжа, давно уже признанный одним из самых красноречивых пропагандистов ортодоксии в США. При нем было основано юридическое училище, получившее имя Бенджамина Кардозо, второго из избранных в Верховный суд Соединенных Штатов еврея.

Йешива-Университет, неизменно стремящийся рассматривать Тору и светские дисциплины в их единстве и взаимосвязи, до сих пор отличается этим от всех прочих йешив, оставаясь в этом плане столь же революционным, каким был в момент основания в 1928 г.

С 1881 по 1924 г. в Соединенные Штаты из Восточной Европы прибыло примерно два с половиной миллиона евреев. Для большинства из тех, кто приехал в Америку после 1892 г., первой остановкой после долгого пути был Эллис-Айленд, крошечный островок между Манхэттеном и Стейтен-Айлендом. Хотя по логике вещей Эллис-Айленд должен был бы вспоминаться с теплыми чувствами, на деле он стал сценой, на которой разыгралось немало трагедий. Здесь проверялось состояние здоровья эмигрантов, и тех, у кого обнаруживали некоторые глазные болезни или инфекции, отправляли обратно в Европу. Если кого-то объявляли больным, члены его семьи должны были сделать мучительный выбор: всем вместе вернуться в Европу или отправить туда одного больного. Иногда эмигрантов отказывались принять и по другим причинам; известен случай, когда чиновники Эллис-Айленда отправили назад русского еврея на том основании, что он – убийца; в действительности он мстил тому, кто во время погрома убил членов его семьи. Это разъяснение не произвело впечатления на чиновников Эллис-Айленда, и его отправили назад, отдав тем самым в руки царских судей. В известном стихотворении на идише запечатлена оценка, данная этим обреченным на муки человеком американской юстиции. «У них есть статуя свободы, но это люди с каменными сердцами».

Однако подавляющее большинство евреев (и других иммигрантов) благополучно прошли испытания Эллис-Айленда и были допущены в Соединенные Штаты. Первым местом их поселения стал Лоуер Ист-Сайд на острове Манхэттен; одно время этот район был самым густонаселенным во всей стране. Квартиры были маленькими, а семьи большими; никого не удивляло, когда семь-восемь человек селились в трехкомнатной квартире. Помимо этого до создания профсоюзов люди часто выполняли «штучную работу» на дому, как правило, по заказам компании готового платья.

Ист-Сайд был центром еврейской культурной и религиозной жизни, с небольшим театром, где разыгрывались спектакли на идише, и сотнями крошечных синагог – штиблах (в единственном числе – штибл), это название восходит к небольшим местечкам России и Польши, откуда прибыло большинство евреев. Возникли сотни ландсманшафтен – землячеств, объединявших выходцев из того или иного города Европы.

Прошло более полувека с тех пор, как евреи в массовом порядке начали покидать Лоуер Ист-Сайд; но этот район остается центром кашерных ресторанов и магазинов, торгующих еврейскими книгами, продуктами питания и ритуальными принадлежностями. До сих пор на Лоуер Ист-Сайд можно купить пикули, которые продаются прямо из огромных бочек. В воскресный день накануне осеннего праздника Сукот тысячи евреев устремляются сюда со всего Нью-Йорка, чтобы купить на уличных базарах лулавы и этроги (см.).