– Нас еще называют Высшими. Мы пришли в Город много столетий назад. Ареон, я, архивестница… И много других.

Фелл задумался над этими словами. Потом спросил:

– Индаро мне рассказывала, как у нее на глазах карету императора разнесло магическим взрывом, подстроенным синими. А он все-таки выжил… Его что, совсем убить невозможно?

– Что бы люди ни говорили, мы не бессмертны. У нас точно так же, как и у вас, кровь по жилам течет. И мы способны умирать, как и вы.

– Но тогда каким образом…

– Человек в карете, как и тот, которого ты видел в зале Императоров, был отражением. Настоящим, из плоти и крови, наделенным дыханием… И обреченным умереть, если умрет Ареон.

Перед внутренним оком Фелла пронеслось видение: император, засевший в своем смрадном логове… рождающий создания по своему образу и подобию… От этой мысли его тут же вырвало прямо на пол. Утерев рот, он начал успокаиваться. Пожалуй, и к лучшему, что после стольких лет войны к нему возвращалась способность испытывать омерзение, вроде бы давно и прочно запертая под спудом.

– Это кажется тебе отталкивающим… – Марцелл, оказывается, наблюдал за ним.

– Еще бы! Ну и что теперь будет? С Городом, я имею в виду?

– Ваш отряд перехвачен в зале Императоров. С ним будет покончено. Алый дворец скоро станет надолго непригодным для жизни. Поэтому мы уйдем жить на Щит, в наш дворец, Обитель Высших. А дальше – поглядим, что предпримет Хейден Ткач. Времени у нас полным-полно: сколько бы он ни выжидал, мы способны ждать дольше. А может, воссоединимся с оставшимися Высшими и выгоним его силой.

– С оставшимися Высшими?

– Мы слишком долго несли на своих плечах бремя власти. Пора другим занять наше место.

– Другим таким же, как вы? – с нескрываемым отвращением спросил Фелл.

– Не брался бы ты судить нас, – хмыкнул Марцелл. – Ты – да, ты не похож на нас, ибо не уроженец Города, но от твоих друзей и товарищей мы отличаемся не так уж сильно. Наша кровь смешивалась не один век и течет в жилах большинства горожан. По сути, у нас с ними больше общего, чем у тебя. Известно тебе, кстати, за что синие так нас ненавидят?

– Уж не за то ли, – Фелл ядовито усмехнулся, – что мы разрушили их города, уничтожили родню и опустошили страны?

– Просто за то, что мы другие. – Марцелл покачал головой. – Люди всегда боятся тех, кто от них отличается. Если, скажем, синему отрубить руку, он прекратит сражаться, а если вскоре не оказать помощь – умрет. Воина Города убить гораздо сложней. Ты столько лет воевал – неужели не заметил, как легко умирают синекожие? Они хрупкие создания. А уж пытки вовсе выносить не способны.

– Я сам из таких хрупких созданий, – заметил Фелл.

– Стало быть, если переживешь сегодняшний день, дотянешь лет до восьмидесяти. Люди Города живут много дольше.

– Сколько примерно?

– Ну вот взять хоть твоего друга Шаскару… – Марцелл помолчал, словно собираясь с мыслями. – Как по-твоему, сколько ему лет?

Сколько ему лет? Такой вопрос означал, что Шаскара еще жив. Фелл ощутил, как в сердце встрепенулась былая решимость.

– Не знаю. Лет семьдесят, полагаю?

– Больше двухсот.

Фелл недоверчиво тряхнул головой. Однако былого неприятия так и не ощутил.

– А Индаро Керр Гильом? – спросил Марцелл.

– Она-то при чем? – огрызнулся Фелл. – Хочешь сказать, что ей тоже триста лет в обед?

– Нет, – улыбнулся Марцелл. – Она соответствует своей внешности – просто женщина около тридцати… Я встречал ее, когда она ребенком была, так что мне ли не знать. Я просто к чему – ты никогда не удивлялся, почему она еще жива после стольких лет сражений, когда все вокруг нее гибли? А она знай выздоравливает от ран, которые крепких мужиков свели бы в могилу.

– Я продержался еще дольше, – упрямо возразил Фелл. – А я, как ты сам сказал, не горожанин.

– Да, но ты военачальник.

– Я сам вожу в бой свой отряд, – сказал Фелл. Ему приходилось вроде как оправдываться, и это ему не нравилось.

– Я не подвергаю сомнению твое мужество. Но и простым солдатом тебя не назовешь. Среди солдат ты – легенда. Все равняются на тебя, все тебя любят. И оберегают, как могут…

Фелл вспомнил того солдата, подбежавшего к нему с нагрудником. И другого, что в бою бросил ему меч. Следовало признать, что правда в словах Марцелла была.