Я вздрогнул, сделал болезненных вздох из-за проявляющегося синяка на боку.

– Я ничего не делаю с Клайном. Я защищаю Еву.

– А группа - это просто сопутствующий ущерб?

– Лучше они, чем она.

– Пошел ты на хрен!
– его лицо перекосило.

– Сам пошел!

Кристофер проследовал к двери.

Я должен был отпустить его, но обнаружил, что вместо этого говорю:

– Ради бога, Кристофер, они талантливы. Им не нужен такой трюк, чтобы стать успешными. Если бы тебе так чертовски не хотелось отомстить за то, что я якобы тебе сделал, ты бы сосредоточился на том, чтобы сделать из них группу не одного хита.

Он опять чуть не набросился на меня с кулаками.

– Не учи меня, как я должен делать свою работу! И не вставай у меня на пути, иначе я тебя смету.

Я смотрел ему вслед, уходящему в сопровождении службы безопасности. Потом я подошел к своему столу и проверил свою почту.

Скотт отметил, что двое из членов совета директоров «Видал Рекордс» звонили в течение дня.

Я набрал Скотта.

– Соедини меня с Арашем Мадани.

Если Кристофер хочет войны, он ее получит.

***

Я приехал в офис доктора Лайла Петерсена ровно в шесть вечера. Психолог поприветствовал меня радушной улыбкой, его темно-синие глаза светились теплотой и доброжелательностью.

После сегодняшнего дня, тратить час на психоаналитика было последним, чего мне хотелось. Провести время наедине с Евой, вот что мне больше всего нужно.

Наша сессия началась, как всегда, с вопросов доктора Петерсена о том, как прошла моя неделя. Я отвечал настолько кратко, насколько это возможно.

Тогда он сказал:

– Давайте поговорим о кошмарах.

Я откинулся назад, положив руку на подлокотник дивана. Я был готов рассказывать о своих проблемах со сном с самого начала наших бесед, лишь бы он выписал мне рецепт на лекарство, чтобы Ева была в безопасности рядом со мной по ночам, но анализом снов мы никогда не занимались.

Это означало, что кто-то меня выдал.

– Вы разговаривали с Евой.

Это был не вопрос, так как ответ был очевиден.

– Она прислала мне письмо на емейл не так давно, - подтвердил он, положив руки на экран планшета.

Я молча барабанил пальцами.

Его взгляд проследил за движением.

– Вас беспокоит, что она связалась со мной?

Я взвесил ответ, прежде чем произнести.

– Она волнуется. Если ей легче от того, что она общается с вами, то я не буду возражать. Вы также и ее терапевт, так что она имеет право обсуждать это с вами.

– Но вам это не нравится. Вы бы предпочли самому определиться какие вопросы со мной обсуждать?

– Я бы предпочел, чтобы Ева чувствовала себя в безопасности.

Доктор Петерсен кивнул.

– Вот почему вы здесь. Из-за нее.

– Безусловно.

– А какие результаты она надеется получить от наших сессий?

– А вы сами не знаете?

Он улыбнулся.

– Я бы хотел услышать ваш ответ на этот вопрос.

Через некоторое время, я смог выдавить:

– Ева раньше принимала неверные решения. Она научилась полагаться на советы врачей. Ей это помогло, и теперь она этому следует.

– Что вы чувствуете по этому поводу?

– А я должен что-то чувствовать?
– удивился я.
– Она попросила меня попытаться, я согласился. Компромисс в отношениях, разве нет?

– Да.

Взяв стилус, он постучал по экрану своего планшета.

– Расскажите мне о вашем предыдущем опыте с терапией.

Я вздохнул. Ладно.

– Я был еще ребенком. Я не помню.

Он посмотрел на меня поверх оправы очков.

– Какое-нибудь одно чувство преобладает? Злость, испуг, грусть?

Взглянув на обручальное кольцо, я ответил:

– Всего понемногу.

– Думаю, эти же чувства у вас возникли в связи с самоубийством отца.

Я замер. Изучая его, мой взгляд сузился.

– Вы так думаете?

– Мы просто разговариваем, Гидеон.

Он откинулся назад.

– Мне часто кажется, что вы выражаете свою точку зрения

– У меня нет точек зрения. Я просто хочу помочь вам.

Я был вынужден сменить позу, чтобы расслабиться.

Я хотел остановить кошмары. Я хотел спать в кровати вместе со своей женой. Мне нужен доктор Петерсен, чтобы помочь мне этого добиться. Тем не менее, я не хочу говорить о вещах, которые уже не изменить.