– С какой еще группой?
– Подавленная новым подозрением, заведующая всколыхнулась.
– Ни с кем он не связан! Выпивать выпивает, не скрываю!

Но милиционер ее не слышал: запищала рация, и он, подхватив микрофон, побежал к Холодилину.

– Куда выходит этот угол двора?
– спросил Денисов.

– На перрон.
– Вопросы, которые ей задавали работники милиции, не были связаны друг с другом, сбивали с толку и заставляли ежесекундно перестраиваться.
– Конечно, на перрон.

Подошел Блохин, тронул Денисова за рукав.

– Такие дела получаются, Денис!
– Он был доволен.

– Думаешь, грузчик этот, Орлов?..

– Выходит, да. Но придется повозиться. Он и сейчас пьян - нельзя допрашивать.
– Блохин достал из кармана полиэтиленовый мешочек, внутри его что-то лежало.
– Узнаешь? «Ле галон» - духи. Успел жене подарить...

Денисов увидел поодаль женщину в искусственной дубленке, видимо жену Орлова, она тоскливо смотрела в их сторону.

1 января, 12 часов 15 минут

– Набрала номер, а ячейка не открывается, - сказала женщина, и Денисов весь напрягся, словно почувствовал еле уловимую разницу в поведении этой и других пассажирок, обращавшихся с такими же просьбами.
– Кто здесь старший?

Женщина выглядела не старой, на ней был плюшевый жакет, вязаный платок и резиновые сапоги - униформа тульских колхозниц, приезжающих в Москву за покупками.

– Пишите заявление, - подошел Порываев, - давайте паспорт.

– Нет у нас паспорта.

– Приезжайте с паспортом - без документа не имею права.

– Да у меня все вещи переписаны!

– Не могу.

– Давайте проверим, - предложил Денисов.

Порываев пожал плечами.

– Под вашу ответственность.

– Наша сто сороковая.
– Женщина пошла впереди.

Денисов остался у входа. Он видел, как из бокового отсека появился Антон Сабодаш и пошел вслед за Порываевым и пассажиркой в плюшевом жакете. Денисов проводил их глазами.

По радио объявили посадку на саратовский и сразу же о прибытии опоздавшего из Липецка.

– «...К услугам пассажиров, - зачитывала дикторша, - имеются комнаты отдыха, парикмахерские, ресторан, автоматические камеры хранения ручной клади...»

Отсутствовали они недолго. Первым появился Сабодаш. Денисов все понял, едва увидел его растерянное лицо.

– Опять?
– спросил Денисов, и все у него внутри заныло.

Антон кивнул.

– Вы должны вспомнить, - потерпевших оказалось двое: рядом с женщиной, которую Денисов уже видел, стояла ее младшая сестра, в таком же платке и жакете, - кто мог видеть, как вы клали вещи.
– Сабодаш явно подражал Блохину.
– Сосредоточьтесь! Сейчас это крайне важно.

– Мамочки, да что же это приключилось!
– У старшей были сухие глаза плакальщицы и тонкий голос - Антона она не слышала.
– Ведь на свадьбу сироте-то насобирали-и-и...

Невеста теребила платок, видимо, с детских лет привыкнув во всем полагаться на сестру.

– Прошу вас, - вмешался Денисов, - что находилось в чемодане?

Из-под черного плюшевого жакета появилась на свет перегнутая ученическая, в линейку, тетрадь с записями:

«...Фата - 11 руб.

Туфли белые - 31 руб.

Гипюр - 5 метров.

Два зол. кольца...»

– ...Платье белое из салона новобрачных. В первый день брали. Пододеяльники, полотенца, подзоры... У нас уж так заведено, чтобы все невестино! Подарок жениху, подарок родителям...

– Может, вы в другую ячейку положили?

– Вчера открывали - все на месте лежало... И сегодня с утра проверяли!

– Сегодня? В какое время?

– В пол-одиннадцатого!

– Какой вы шифр набирали?
– спросил Антон.

– Один-девять-пять. И четыре.

– Снаружи он не оставался?

– Я его снаружи весь перешорудила. Снаружи у меня стояло ноль девять восемьдесят семь. Это я точно помню... Дальше-то теперь что делать?

В голосе старшей сестры послышалось отчаяние. Невеста сказала:

– Не судьба. Не пойду замуж.

– Осмотрите соседние ячейки!
– Что-то запершило у Денисова в горле. Не ожидая, пока Порываев начнет ключом открывать камеры, Денисов пошел вдоль отсека.

У выхода его догнал Антон.