Излюбленным приемом Айвза было включать в свои произведения популярные песни и мелодии — этакая ранняя версия хип-хопа. Он цитировал церковные гимны («Ближе, Господь, к Тебе», «В чудесном будущем»), марши (часто написанные Джоном Филиппом Сузой [40] ) и широко известные мотивы («Индейка в соломе», «Лондонский мост падает»), порою одна мелодия вторгалась в другую или звучала поверх другой. Кроме того, Айвз обладал, так сказать, музыкальным чувством юмора. Он любил создавать музыкальные эффекты, «перепевающие» реальный мир. В «Деревенском маршевом оркестре», написанном в честь любительских духовых оркестров, некий незадачливый трубач играет на два такта дольше, чем его товарищи. «Четвертое июля», одна из частей Пятой симфонии («Праздничные дни») Айвза, заканчивается фейерверком, от которого загорается ратуша, а в песне «Беглая лошадь на Главной улице» музыкальными средствами изображено именно то, о чем говорится в названии, — беглая лошадь и улица. Время от времени Айвз показывал свои работы профессиональным музыкантам, но в лучшем случае натыкался на искреннее непонимание.

Первая мировая война пробудила в композиторе политическую активность. Он присоединился к кампании за принятие конституционной поправки, которая превратила бы Соединенные Штаты в прямую демократию, когда вопрос о вступлении страны в любой военный конфликт решался бы всенародным голосованием. (На этом пути активисты далеко не продвинулись.) Затем Айвз решил, что война требует его прямого участия, и в свои сорок четыре года завербовался на полгода в армию в качестве водителя машины скорой помощи.

Он уже собирался отбыть во Францию на театр военных действий, когда поразительная интенсивность, с которой Айвз проживал каждый миг своей жизни, внезапно дала рикошет. Он свалился с обширным инфарктом. Близкое знакомство со смертью изменило Айвза. Он понял, что в любой момент может отправиться на тот свет, и поэтому в оставшийся ограниченный срок он должен решить две самые важные задачи в своей жизни: обеспечить финансовую безопасность семьи (естественный приоритет для торговца страховками) и сделать так, чтобы его музыку наконец услышали.

Первая задача трудностей не представляла. Айвз уже сколотил изрядное состояние, а в 1920-е годы его приумножил. Однако вторая задача была не столь проста. Начнем с того, что Айвз решительно не желал подлизываться к музыкальным обществам классической музыки и оркестрам, добиваясь их одобрения; этих официальных музыкальных деятелей он величал не иначе как «егозливыми обабившимися слабаками». Айвз был твердо убежден, что музыка должна стать более американской, более мужественной, а музыкальными обществами часто заправляли светские женщины и изнеженные мужчины, — на такого сорта публику Айвз вовсе не рвался произвести впечатление. Мачо Айвз до того разбушевался, что заклеймил мелодичную, исполненную гармонии музыку Мендельсона, Дебюсси и Равеля эпитетом «девчачья». «Шарахаться от диссонанса — разве это по-мужски?» — вопрошал он.

И как же Айвз решил задачу? Он понес свою музыку прямиком в народ. Напечатал партитуры за свой счет и отправил их по почте композиторам-модернистам, дирижерам, склонным к авантюрам, и сочувствующим критикам. Эта тактика сработала. Постепенно Айвзом заинтересовались немногочисленные поклонники современной музыки, и пусть не сразу и с большим трудом, но он все же добился исполнения своих произведений в концертном зале. Отклики были по большей части негативные — хотя наиболее прозорливые слушатели в полной мере оценили уникальный, чисто американский стиль композитора.

Признание, которым его в конце концов удостоили, взволновало Айвза не более, чем былая отверженность. Когда в 1947 году ему вручали Пулитцеровскую премию за Третью симфонию (написанную тридцатью семью годами ранее), он произнес: «Премии, они для мальчуганов, а я давно вырос!»

С 1926 года Айвз, по существу, прекратил сочинять музыку, а в январе 1930-го ушел из фирмы «Айвз и Майрик». Он перенес множество инфарктов и был вынужден месяцами придерживаться постельного режима. Весной 1954 года его прооперировали по поводу грыжи; операция, казалось, прошла успешно, но затем с ним случился инсульт. Чарлз Айвз умер 19 мая.

Айвз проторил дорогу многим направлениям в музыке модернизма и даже постмодернизма. Полиритмия, полигармония, политональность, атональность, кластеры, диссонансный контрапункт — все это представлено в его творчестве. Мы причисляем Айвза к модернистам, но на самом деле он не вписывается ни в одну категорию, до конца оставаясь исключительно самим собой — воплощением американского индивидуализма.

Когда Джордж Айвз решил сыграть с оркестром пьесу своего юного сына «Праздничный квикстеп», Чарли одновременно обрадовался и испугался. Обычно он играл на малом барабане в коллективе отца, но на этот раз Чарли так разволновался, что остался дома. А когда оркестр промаршировал по Главной улице мимо дома Айвза, Чарли не прильнул к окну, выходящему на улицу, — он убежал на задний двор и принялся швырять бейсбольный мяч в дверь сарая.

Айвз в принципе не хотел, чтобы в родном городе знали, насколько он музыкально одарен. Если его спрашивали: «На чем ты играешь?» — он неизменно отвечал: «Не на чем, а во что — в бейсбол».

Военный оркестр под управлением отца Айвза считался лучшим в армии, и это обстоятельство не ускользнуло от внимания главнокомандующего, президента Линкольна. Линкольн, приехав в расположение Потомакской армии генерала Гранта во время осады Петерсберга, отметил: