Шрифт:
4) саньяса (жизнь странствующего аскета — саньясина).
Фактически, последние два пункта образуют один ашрам, представляя собою два его подварианта. Так что на самом деле древнеиндийское учение об этапах человеческой жизни — ашрама-дхарма задаёт всего лишь три качественно различающихся ашрама. Рассмотрим их более подробно.
Первый ашрам — брахмачарья.
Это стадия ученичества и первичной социализации. Она включала в себя освоение базового мировоззрения, навыков и правил поведения в семье и социуме и овладение всем тем кругом знаний и умений, которые необходимы для успешной профессиональной деятельности в рамках его сословия.
Второй ашрам — грихастха.
Это уже стадия домохозяина. Пройдя этап обучения, древний арий переходил к полноценному участию в жизни общества. Основным содержанием этого ашрама является мирская жизнь — создание семьи, воспитание детей, исполнение многочисленных семейных, профессиональных и гражданских обязанностей.
Вторая стадия завершалась, когда дети становились взрослыми и обзаводились собственными семьями. К этому времени человек уже в полной мере исполнил свои обязанности как по отношению к семье, так и по отношению к социуму; реализовал себя, насколько это было возможным, в профессиональной сфере и вошёл, говоря современным языком, в пенсионный возраст. При этом, естественно, наступала пора произвести переоценку ценностей и подумать о собственной душе.
Третий этап — духовный подвижник.
Это как раз и есть то время, когда человек, без ущерба для семьи и общества, может отойти от дел и всецело посвятить остаток своих дней энергомедитативной практике и духовному самосовершенствованию.
Как я уже упоминал, третий и четвёртый ашрамы на самом деле представляют собой параллельные подварианты одного и того же этапа. Выделение этих двух подвариантов связано с тем, что людей можно подразделить на деятельных и созерцательных. [4] Тот, кто относится к деятельному типу — весьма активен и энергичен. Ему просто необходимы пребывание в движении и смена впечатлений. Для такого человека наиболее привлекательным будет подвариант странствующего аскета-саньясина. Противоположный психоэнергетический тип — тип созерцателя, естественно, будет предпочитать уединённую, спокойную и бессобытийную жизнь лесного отшельника.
4
Как известно, в юнговской классификации психологических типов, кроме выраженных экстравертов и интровертов, существует и промежуточный тип амбивертов. Точно так же два противоположных типа — деятельный и созерцательный, представляют собою два полюса, между которыми находится множество переходных вариантов, а посередине — гармоничный тип личности. У такого человека деятельное и созерцательное начала или, другими словами, энергетическое и информационное развитие, находятся в уравновешенном, сбалансированном состоянии.
Я полагаю, что древнеиндийская ашрама-дхарма, конечно же, в модифицированному виде, вполне применима и для современного человека. Соответственно, на разных этапах жизни (на разных ашрамах), роль медитативной практики будет различной. На первом и втором этапе духовная практика (в моей терминологии — внутренняя миссия человека) — не является основным содержанием его жизни. Будучи вспомогательной, она, тем не менее, помогает лучше исполнять свою внешнюю Дхарму — свои обязанности в семье, в профессиональной и социальной сферах. Она вносит в мирскую жизнь новое измерение, новый смысл, без которого та вырождается в нечто пустое и бессмысленное.
Великий суфийский поэт Ибн-Фарид замечательно сказал про медитативную практику с точки зрения её облагораживающего воздействия на повседневную жизнь:
«Вот твой предел, твоих стремлений край Твоей души сияющий Синай. Но здесь замри. Останови полёт, Иначе пламя грудь твою прожжёт. И равновесье обретя, вернись К вещам и дням, вдохнув в них ширь и высь». [5]5
«Большая таыйя», перевод З.Миркиной.
Последние же годы жизни (выйдя на пенсию) человек вполне может прожить с великой пользой для своего духовного развития в полном соответствии с древнеиндийским третьим ашрамом. Время на закате жизни идеальным образом подходит для того, чтобы человек, ушедший от дел, полностью посвятил себя духовному самосовершенствованию и энергомедитативной практике. Лично я другой, столь же достойной и столь же полноценной, альтернативы для людей пожилого возраста не вижу.
Вышеизложенная древнеиндийская модель — ашрама-дхарма замечательно уравновешивает внутреннюю и внешнюю миссии человека; его обязанности перед семьёй и обществом, и его глубинную потребность в духовном самосовершенствовании, естественным образом пробуждающуюся на склоне дней, когда настаёт пора подумать о вечном.
Но что же такое медитация, о которой так много говорится в этой книге? Слово медитация происходит от латинского meditatio, что означает «размышление». Таким образом, это слово имеет западное происхождение, однако используется для обозначения восточных психотехник. Сам же Восток, который является учителем Запада в данных вопросах, никогда не пользовался этим, судя по его первоначальному значению, крайне неудачным термином. То, что ныне принято называть медитацией, как раз представляет собою полную противоположность размышлению. Сутью медитации, как неоднократно нам напоминают все великие Учителя Востока, как раз и является не-ум, не-думание, немышление. С позиций европейца, если человек сидит и молчит — значит он либо молится, либо размышляет. Однако медитация — это ни то, ни другое. Медитация — это не молитва и не размышление, а форма работы с собственным сознанием. Таким образом, термин медитация используется только людьми Запада и обозначает широкий спектр йогических, буддистских и даосских методов психической саморегуляции и духовного развития.
На Востоке же для обозначения этих методов с древних времён используется множество специальных терминов, не имеющих эквивалента в европейских языках. Например, в индийской классической йоге существуют такие термины как дхарана, дхиана, самадхи, самьяма; сампраджнята самадхи и асампраджнята самадхи, сабиджа самадхи и нирбиджа самадхи и многие другие. Попутно отмечу, что санскрит по количеству специальных психотехнических терминов на порядок (т. е. примерно в 10–12 раз!) превосходит современный ему древнегреческий язык и даже до сих пор по богатству терминологии не уступает современной психологии, а в сфере психической саморегуляции, пожалуй, и превосходит. Так, например, в классической йоге для обозначения актуального содержания сознания (то есть того, что находится в сфере сознания в данный момент времени) существует специальный термин пратьяя. В современной же психологии эквивалентный термин отсутствует. Психологические термины экстраверсия и интроверсия, введённые в научный обиход Карлом Юнгом, по своему значению полностью соответствуют санскритским понятиям пратъяк-четана и паранга-четана (соответственно направленность сознания вовнутрь и направленность сознания наружу). Эти термины используются в знаменитой Йога-сутре Патанджали и, скорее всего, оттуда были заимствованы Карлом Юнгом. [6] Нет нужды доказывать тот самоочевидный тезис, что богатство специальной терминологии отражает высокий уровень знаний, достигнутый в этой области. Удивительно, но факт — древние индусы располагали значительно большими познаниями о человеческой психике, методах развития сознания и тому подобных вещах, чем современная наука! Согласно моему глубокому убеждению, доступ к этим великим знаниям для современных учёных будет закрыт до тех пор, пока не будет в полной мере осознана ограниченность рационального познания и необходимость культивирования способности к познанию интуитивному.
6
Прославленный учёный-психолог вообще был склонен к «заимствованиям», понимаемым в духе Гекльберри Финна, а самое главное из них он учинил по отношению к своему великому учителю — Зигмунду Фрейду.