Пасть отодвинулась.

— Жив, принц-не-принц?

— Где мы? — выдавил я вместе с кашлем. Говорить было еще больно.

— А хрен его знает, в какую задницу нас зашвырнул Ксантис! — выругался дарэйли, отошел и встряхнулся, как собака. На меня полетели ошметки грязи. Через миг с четверенек поднялся рыжеволосый рыцарь в полосатых латах. Впрочем, в лунном свете цвет полос не сильно отличался от серого, и картинку я дорисовал в воображении.

Вот везет же некоторым. А мне и не встряхнуться, и шкуру не поменять. Грязен я был до ужаса. Стащил с себя изодранную рубаху, отряс комья земли и натянул эту мокрую мерзость на тело. Вместе с комьями отлетела еще какая-то дрянь — длинная и тонкая. С маленькой распахнутой пастью, размозженной головой и полуоторванным хвостом. Дохлая гадюка. Бр-р-р-р. Похоже, укусить она меня не успела, лишь зацепилась за ворот.

Отчего-то мёртвая змея вызвала не только приступ гадливости. Знакомое по Лабиринту дыхание Тьмы коснулось сердца. Ощущение близкой смерти. Тьфу, мерещится тут всякое. Дохлятина же. И явно не Шойна. Не могла она так измельчать. Я носком башмака отшвырнул змею подальше в жижу и огляделся.

Вокруг — ничего похожего ни на ручей, ни на поляну. Черная гуща с клочками травы и островок примерно пять на пять саженей, на котором, кроме нас, ни души.

Из жижи выступали чахлые деревца. Отчетливо было видно, как их листья шевелятся на ветру, но шороха не доносилось: гул в голове мешал расслышать такие тонкости окружавшего нас мира.

— А остальные где?

— Ты там был, тебе лучше знать, — огрызнулся Граднир.

— А как ты меня нашел?

— Молча!

— Не смей разевать на меня пасть! — взъярился я. — И без тебя тошно!

Он сел на землю, облокотившись о согнутые колени и красноречиво уткнул морду в кулачище.

— А Ксантис где? — не дал я ему уйти в молчанку.

— В заднице! — рявкнул тигр.

Земля под нами взбугрилась, и зверюга кувырком слетел в болото, но тут же его выпнула неведомая сила. Я тоже не удержался и сполз в жижу.

Земляной пузырь размером с наш островок лопнул, явив глиняного гиганта, сверкавшего яркими белками глаз. Он встряхнулся и как-то незаметно сдулся до нормальных человеческих размеров. Ксантис, брезгливо морщась, потер пальцем невидимое пятнышко на красно-коричневых латах.

— Терпеть не могу грязи! — пробурчал дарэйли земли.

Граднир подрыкнул, обретя тигриное обличье, дабы внушительнее получилось:

— А я-то как не могу, кто бы знал! Ты что творишь, предатель, червь земляной?! Ты зачем нас в грязи вывалял, и где остальные?

— Все тут. Остальных Ллуф обратил в камень.

Тигр, обомлев на миг, взвился, бешено засверкал желтыми глазищами:

— Что-о? Где эта сволочь?! Порву!

— Раньше надо было рвать, — спокойно заметил Ксантис. — Сейчас нечего тут лапами размахивать, и без тебя тошно.

— Вот как? Я могу и уйти! — тигрище посмотрел на болото, и с тоскливой мордой уселся обратно, на взрыхленную землю островка. — Нет уж. Тошно вам двоим от меня — вот и валите отсюда сами.

— Да с какой это стати? — поднял бровь Ксантис.

Зная, что дарэйли, забыв обо всем на свете, начнут препираться до вечера, кто из них круче, я вызвался крайним, то есть, перевел внимание этих детей-переростков на свою изжеванную земляными зубами персону:

— Есть хочу.

Оба на миг замолчали. На морде Граднира нарисовалась озабоченность. Он-то быстро догадался, кто тут стоит вверху пищевой цепочки — дракон или все остальные.

— Дьявол! Орлин мертв… Ринхорт… девчонки… А он жрать захотел! И это все, что ты изволишь пожелать, ваше несостоявшееся высочество?

— Не все. Еще желаю видеть перед собой живыми и невредимыми всех моих вассалов. Я не выполнил долг.

Полосатый оскалился:

— Знаешь, Райтэ… Засунь свой долг…

— Граднир! — одернул Ксантис. — Не ругайся при детях!

— И кто тут дети? — ласково мурлыкнул тигр.

— Довольно! — я повысил голос, вспомнив, что все-таки сюзерен. — Давайте выбираться. Я сдамся Гончарам в обмен на жизнь друзей. Шойна говорила, что Верховный оживит их.

— Оживит и отпустит на все четыре? Ха! Держи карман сто лет в обед!

Когда шок немного отпустил всех троих, мы выяснили следующее: Ксантис поздно заподозрил неладное, потому как только что отстоял стражу и уснул. Сквозь сон земляной дарэйли почуял, как дернулся Ринхорт, но не обратил внимание. Лишь когда Ллуф подкрался к девушкам, Ксантис проснулся, но уже ничем им помочь не мог. В тот же момент он почуял Шойну. Но она слишком близко стояла ко мне, и удар нанести не было возможности.

Тогда Ксантис ушел под землю, прокрался к дереву, и оттуда наблюдал за происходящим, поджидая момент для атаки. Когда в пределы его внимания попал Граднир, возвращавшийся с охоты, дарэйли земли отшвырнул и задержал его как можно дальше от привала.