Новый источник ядерной энергии не похож на все то, с чем сталкивалось человечество прежде. Авторы юмористических и научно-фантастических произведений передают ощущение благоговейного страха, который вызывал уран в 1950-х и 1960-х гг. Но уран – не единственное вещество, чьи технологические возможности сильно преувеличивались. Наряду с титаном и кремнием, истории которых будут рассказаны дальше, он относится к триаде «послевоенных чудес». Однако гиперболизация его возможностей оказалась более значительной. Сверхъестественная мощь урана со всей очевидностью проявилась в изображениях атомного взрыва над Хиросимой. Последующие фантастические истории только повышали связанные с ураном ожидания, которым он в действительности не соответствовал.

Транспорт на атомной энергии оказался в большинстве случаев непрактичным и небезопасным; намерение искусственно повысить температуру атмосферы с помощью энергии урана кажется теперь смешным, а с учетом растущего антропогенного влияния на изменение климата – совершенно неразумным. Радиоактивное излучение стало важным медицинским инструментом, но не смогло победить рак. Однако в одной отрасли ожидания, по-видимому, оправдались. Атомные электростанции, генерирующие электроэнергию из тепла, получаемого в результате расщепления урана, быстро появились во всем мире.

17 октября 1956 г. королева Елизавета II нажала кнопку включения на пульте управления британской атомной электростанции Колдер Холл в графстве Камбрия. Впервые энергия урана, преобразованная в электроэнергию, стала поступать в жилые дома [30]. Стоя в тени башенных охладителей Колдер Холл, королева говорила об этом событии как о примере обуздания ядерной энергии, «способной быть ужасным средством массового уничтожения» [31]. Используя ядерную энергию «на благо всего общества», Британия хотела указать путь к мирному использованию атома [32].

Быстрое развитие ядерной энергетики обусловлено скорее острой необходимостью, чем какими-то иными соображениями: суровая зима 1947 г. породила в стране настоящий топливный кризис. Более 90 % потребностей Британии в энергии удовлетворялось в послевоенные годы за счет каменного угля, и в 1948 г. рост спроса начал опережать ввод новых энергетических мощностей. Запасы месторождений быстро истощались, что оказалось настоящим шоком для страны, прежде крупнейшего в мире экспортера каменного угля. Индустриальная Британия процветала благодаря обильному источнику энергии, и если страна собиралась и дальше оставаться крупной экономической державой, то новый источник энергии ей был жизненно необходим.

Одним из возможных претендентов была нефть. В июле 1954 г. министр топлива и энергетики заявил: теплоэлектростанции, работающие на каменном угле, будут дополнены энергетическими установками на импортируемой нефти. Но этот шаг рассматривался лишь как временная мера. Опасения по поводу сокращающихся запасов нефти, которые в конечном итоге оказались необоснованными, требовали долгосрочного решения. Для лорда Червелла, председателя Совета по атомной энергии, арифметика выглядела предельно просто: «Один фунт урана эквивалентен 1000 тонн угля» [33].

В 1950-х гг. я жил с родителями в Иране. Мой отец работал в Англо-Иранской нефтяной компании на месторождении Масджид-и-Сулейман. В ту пору я мало задумывался о вопросах энергетической безопасности. Лишь позже, вернувшись в Великобританию и поступив в университет, я начал осознавать важность ядерной энергетики. Великобритания финансировала атомные электростанции второго поколения, и быстро развивающаяся высокотехнологичная ядерная индустрия требовала лучших умов. Университетское образование было в то время редкостью. В университетах училось менее 5 % молодых людей, и, чтобы привлечь молодых специалистов, отрасль предлагала студентам неплохие стипендии. Для меня ядерная индустрия символизировала технический прогресс. Мне казалось, что она строит будущее человечества, и поэтому я подал заявку на стипендию Управления атомной энергетики Великобритании.

В конце концов я все же предпочел стипендию от BP, но выбор дался мне нелегко. Меня привлек международный масштаб деятельности компании: задачи, решаемые компанией, выглядели масштабными и сложными. Однако на протяжении всей моей работы в нефтяной индустрии мысли о ядерной энергии постоянно присутствовали в моем сознании, не давая покоя. Я бывал озабочен стабильностью поставок нефти и последствиями техногенных катастроф.

Именно такой период мы переживаем сейчас. Риск антропогенных изменений климата снова обострил дебаты по поводу использования атомной энергии. Ядерная энергетика способна помочь удовлетворить растущие глобальные энергетические потребности в низкоуглеродной экономике, но ее развитие сдерживается опасениями по поводу возможных ядерных катастроф, одна из которых случилась на Колдер Холл.

Хотя Колдер Холл – образец мирного использования энергии атома, в действительности это было предприятие двойного назначения: на ней также производили обогащенный уран для атомных бомб. После бомбардировок Хиросимы и Нагасаки британское правительство, как и многие другие в то время, захотело иметь собственное ядерное оружие. В октябре 1946 г. премьер-министр Клемент Эттли провел совещание кабинета, обсудив перспективы обогащения урана и создания атомной бомбы. Министры были уже готовы отвергнуть проект по причине высокой стоимости, когда в дискуссию вмешался министр иностранных дел Эрнест Бивен. Он был непреклонен и так обосновывал свою позицию: «Мы должны иметь это… Здесь нет ничего личного, но я не хочу, чтобы с любым министром иностранных дел нашей страны государственный секретарь США говорил так, как со мной. Мы должны иметь эту штуку, сколько бы она ни стоила. Мы должны поместить на ней флаг Соединенного Королевства» [34].