И снова – паника.

Проклятое ощущение: «Всё пропало!», чувство безнадёжности и упадок сил. Мысль о собственном бессилии душит злостью, желанием убить.

Очередной пушечный выстрел, фонтан земли, песка и камней, глубокая воронка и всё это – в непосредственной близости от странного бронетяга, заставляют Саду испытать все описанные выше чувства. Нульчик уверена, что в машине находится Гатов, и впадала в панику всякий раз, когда проклятый «Горький» плевался пушечными снарядами. Ни один ещё не достиг цели – машина невероятно быстро маневрировала, меняла скорость, укрывалась за скалами, в общем, выигрывала у артиллеристов по очкам, но любое везение имеет свойство заканчиваться.

И потому Сада вздрагивала, ломала пальцы, переживала в глубине души настоящую истерику, но… но при этом «держала» голос, не выдавая собеседнику своего беспокойства.

– Передайте Его превосходительству, что я не преследовала эскадру. Мы имеем дело с удивительным совпадением, и я, поверьте, сама от него не в восторге.

– Что вы здесь делаете, Сада? – негромко осведомляется Фил.

Ещё один залп. Три разрыва. Бронетяг подбрасывает так, что люди едва не вылетают из кузова. Нульчик с трудом сдерживает стон, проклинает всё на свете, но удивительным образом машине удаётся остаться на колесах и продолжить движение. И вновь резко сменить направление, заставляя капитана импакто психовать и ругаться.

– Что вы здесь делаете?

Отправляясь в радиорубку, Сада понимала, что это будет один из главных вопросов, но до сих пор не решила, как ей отвечать. С одной стороны, Рубен Лекрийский считался вернейшим человеком Компании на Менсале, с другой – дело о поимке Гатова было необычайно деликатным, и кто знает, куда заведёт Рубена гордыня, окажись в его руках столь крупная рыба.

А «Горький» начинает снижаться. Видимо, капитан импакто разочаровался в артиллеристах и решил добраться до шустрого бронетяга пулемётами и автоматическими пушками. И выводит их на эффективную дистанцию.

– Сада, я с огромным уважением отношусь к вам как к медикусу и к сотруднику Департамента секретных исследований, – веско произносит Саймон. – Однако дело, по которому Его превосходительство прибыл в сей медвежий угол, настолько важно, что я вынужден требовать искренности. В противном случае крейсер выдавит вас из района.

Пушечный залп. Один из снарядов едва не врезается в корму, и лишь чудо бережёт бронетяг от беды. Люди в кузове бросаются на пол, но через несколько мгновений вновь высовываются, наблюдая за приближающимся крейсером, и это непонятно, ведь им разумнее всего укрыться в кабине…

«Они собираются драться!»

– Сада? – Из голоса Фила почти исчезла мягкость.

«Они собираются драться! А драться с Гатовым, у которого было время подготовить оружие, – дело гиблое!»

– Я преследую важного человека, – хрипло отвечает женщина. Бой ещё не начался, но Нульчик, как ни странно, чувствует облегчение, она почти уверена в исходе. – Отзовите крейсер: человек, которого разыскивает Компания, находится в бронетяге.

– Почему вы не сказали об этом сразу? – интересуется Саймон.

– Потому что никто, включая вас, не должен знать о моём интересе к этому человеку.

– У него есть имя?

– Вам повторить то, что я миг назад сказала?

На этот раз пауза получилась долгой: Фил размышлял над словами Нульчик. Возможно, советовался с губернатором… Даже так: скорее всего, советовался с губернатором, поскольку результатом двухминутной паузы стало не совсем удовлетворяющее галанитов решение:

– Человек нужен вам живым?

– Да. Обязательно.

Сада не сводит глаз с бокового окна. Туша импакто почти легла на удирающую машину.

– Договоримся так: «Горький» остановит бронетяг, но я прикажу не добивать выживших, – дипломатично говорит Саймон. Не предлагает, а именно говорит, тоном показывая, что спорить бесполезно. – Мои ребята спустятся, возьмут их и передадут вам. И вы тут же улетаете. Так подойдёт?

«Предупреждать тебя бессмысленно, ты всё равно не поверишь в то, что я скажу…»

– Договорились, – спокойно отвечает Сада. После чего ловит на себе удивлённый взгляд Фарипитетчика и легко улыбается ему: «Всё будет в порядке».

– Проклятье!

– Осторожно с бомбами!

– Сам знаю!

– В них же нитробол!

– Хнявый потрох!

– Ты это мне?!

– Проклятье!

Бронекорда вновь подскакивает на камне, и Мерса едва не роняет давно извлечённую из ящика бомбу.

– Заряжай! – предлагает съёжившийся у всё ещё замаскированного «Гаттаса» Каронимо. – Ты пугаешь меня больше, чем эти уроды.

Потому что артиллеристы всё ещё промахиваются, а бомба уже трижды едва не выскользнула из рук алхимика.