– Сейчас мриты услышали предложение, – продолжил Павел, поглядывая на часы. – Обсудили его, решили, что делать, и распределили обязанности. Дадим им ещё время, после чего выйдем на связь.

Никакого другого способа подать знак Холю у них не было.

Друзья понимали, что идут на риск, что на затаившуюся бронекорду, скорее всего, плюнут, оставят на «десерт», а вот подавшую голос наверняка начнут искать, чтобы добить, но поступить иначе не могли. И даже Мерса перестал протестовать, беспокоясь лишь об одном:

– А вдруг среди лекрийцев найдутся люди, которые сумеют понять разговор?

– Об этом лучше не думать, – хохотнул Бааламестре. И похлопал себя по плечу, в очередной раз сдувая пыль с рукава рубашки.

– Возможно, нам вообще не придётся помогать Алоизу, – негромко и без всякой уверенности произнёс Павел. – А возможно, мы спасём ему жизнь. Или погибнем. – И прежде, чем последние, самые сильные сомнения не помешали ему совершить задуманное, Гатов вышел в эфир, поднёс к губам микрофон и чётко произнёс:

– Холь шиарус пер! Крата шиарус пер! Агито! Холь шиарус пер…

– Что вообще?

– Тихо.

– Мриты?

– Спокойны, как будущие покойники.

Ближайшие защитники Карузо прятались метрах в трёхстах от дозора, но поскольку «песчаная» полевая форма прекрасно сливалась с пылью Камнегрядки, а сами гвардейцы умело прятались за валунами, лекрийцы чувствовали себя в относительной безопасности. Теоретически стрелки могли прицелиться в блеснувший на солнце окуляр, но это был естественный риск.

– Заметили нас?

– Заметили.

– Хорошо…

За прошедшее время отряд вплотную приблизился к форту – до скалы, закрывающей Карузо с запада, оставалась половина лиги, – и остановился, выбрав эту точку рубежом атаки. Перекусили, проверили оружие, перекурили. Саймон же, убедившись, что в лагере всё идёт как должно, отправился к выдвинутому далеко вперёд разведчику, ловкому охотнику Ядге. Встречной атаки одноглазый не боялся – бронетяги мриты не выведут, а пехотинцев гвардейцы положат из новейших скорострельных карабинов и ручных бомбомётов, в которых отряд недостатка не испытывал, – не боялся, но своё охранение выставил и теперь полз изучать чужое.

– «Секреты» и дозоры расположены грамотно, подступы к форту перекрыты плотно, так что клянусь хней блохастой: Вениамин уже знает о нашем появлении.

Ругаться в своём присутствии Фил позволял крайне ограниченному кругу лиц, но старый гвардеец среди них значился. Звание Ядге имел невысокое – всего лишь сержант, однако авторитетом среди гвардейцев пользовался огромным, считался кем-то вроде «дядьки», и Саймон специально не взял с собой ни одного офицера, чётко показав, кто в отряде будет «номером два».

– На скале есть пулемётные огневые точки, но против орудий они не устоят.

– И поэтому перед бомбардировкой расчёты уйдут.

– Если не дураки – уйдут.

– Мритский прикажет, он своих бережёт.

– Я тоже так думаю, господин полковник, – не стал скрывать Ядге. Он, разумеется, знал, что пользуется расположением шефа лекрийской контрразведки, но панибратства в общении не допускал.

– Хорошо…

Успех рискованного предприятия полностью зависел от точности расчётов и прикрытия, которое должны были устроить гвардейцам крейсеры. Если лекрийцы хоть в чём-то ошибутся, например в количестве и защищённости пулемётных гнезд и храбрости мритов, отряд гарантированно ляжет у стен Карузо, чего Саймон не собирался допускать ни в коем случае.

– Дозволите вопрос, господин полковник?

– Конечно, – отозвался Фил и сплюнул: камнегрядская пыль обладала свойством мгновенно залетать в полуоткрытый рот. Да и вообще в любую щель.

– Вам не сообщили, что за бронетяг действует против нас? А то ребята придумывают разное…

Опытный солдат намекал, что идущие в опаснейший рейд бойцы должны быть уверены в крепости тыла, в противном случае они начнут больше прислушиваться к инстинкту самосохранения, нежели к приказам и чувству долга, а в крепости тыла появились сомнения из-за непонятной и плохо закончившейся схватки «Горького» с неизвестной машиной: вдруг бронетяг-убийца продолжит охоту за лекрийскими кораблями и десанту некуда будет возвращаться?

– Люди боятся?

– Военные не боятся, господин полковник, военные опасаются.

Будь на месте Ядге любой другой гвардеец, он молниеносно оказался бы в «чёрном списке» Фила и, вернувшись в Лекровотск, горько пожалел бы о длинном языке и глупых вопросах. Но в преданности опытного охотника Саймон не сомневался и ответил честно:

– Я сам удивился гибели «Горького», сержант, однако никакой информацией, помимо общеизвестной, не располагаю. Считается, что капитан Тукем допустил какую-то нелепую ошибку или же сыграла роль случайность, и в снарядный погреб угодила пуля.