– Не стой, мы спешим! Быстро поцеловал даме ручку… теперь в щёчку! Вот, хороший мальчик! А теперь побежал в лабораторию! Давай, давай!.. Не отлынивай от работы! А мы прямо отсюда… Эль, можно?

И получив добро от магической сущности, прыгнул в подпространство. Уже на месте, глянув на Мариам, преобразившуюся в строгого солдафона и собравшую вокруг себя целый сонм своих коллег, обратился к стоящему рядом дежурному офицеру:

– Как идёт эвакуация?

– О! – расплылся тот в улыбке. – Благодаря вашему брату наметились значительные улучшения. Борис Петрович снимает группы детей и беременных матерей с точек, самых отдалённых от центра, почти не имеющих постоянной связи с остальными. Если группы небольшие, то он забирает сразу всех. Ну а остающиеся взрослые пытаются стянуться в самые крупные посёлки или к хранилищам собранной руды. Часть из них мы все равно постараемся подобрать действующими на форсаже спасательными кораблями. Ну а оставшиеся…

– Оставшиеся тоже пусть надежды не теряют, – заверил Торговец. – Мы с союзником обязательно успеем. Скорей всего и отряд добровольцев из числа наших коллег приведём за собой.

– Это было бы замечательно! – нервно сглотнул офицер, от всего сердца переживая за оставшихся на далёком фронтире сограждан. – Ну и наша благодарность…

– Пустые разговоры! – оборвал его Светозаров. – Ты лучше скажи, как вообще народ относится к эвакуации таким экзотическим способом? Дети не пугаются?

– Нисколько! С детьми проблем никаких.

Что-то он странно сник, поэтому граф решил уточнить до конца:

– А с женщинами? – вот тут уже дежурный офицер густо покраснел, и последний дурак догадался бы, что-то не так! Но что именно?

Если вспомнить о строгих, пуританских нравах, царящих в цивилизации, о строгостях личного плана и о недопустимости открытого флирта на людях, то сразу закрадывалось подозрение, что любвеобильный Борис, не привыкший к отпору у прекрасной половины человечества, нарвался на определённые грубости. Если вообще не влип в крупный скандал.

И чтобы перестраховаться, точнее, принять должные меры незамедлительно, старший брат продолжил расспрашивать о младшем:

– Прошу высказаться до конца: Борис что-то натворил? – так как офицер мялся или стеснялся сказать суть, надавил на мужскую гордость: – Ну мы же с вами мужчины! К тому же военные! Чего нам стесняться?

Собеседник такому выходу обрадовался и стал просто докладывать:

– Поступили данные, что Борис Петрович неадекватно пытается взять оплату с некоторых женщин за свои услуги. Утверждает, что при помощи сексуальных игрищ у него повышаются внутренние силы, и благодаря этому он может переносить большие массы эвакуированных.

Дмитрий рывками вдохнул, приподнял отвисшую челюсть и пробормотал:

– Когда только успел?..

– Зафиксировано три случая свершившегося коитуса. На данный момент…

«О-о! Да больше и не надо! – запаниковал мысленно старший брат. – Его тут как «папочку» засадят навсегда!» – а вслух выдавил:

– И как реагируют на это пострадавшие женщины?..

– Ну-у-у, жалоб нет… если быть беспристрастным. Пострадавшими себя никто не считает. Всё это просто зафиксировано как факт и только. Под протокол никто показания не дал. Но старшие воспитатели сектора и моральные радетели нашего общества всполошились. Пока ещё точно неизвестно, какие действия они предпримут по данным фактам, но недовольство в их среде растёт.

«Ёлки-палки! Опять папуас со своей гирляндой нарисовался! – опустился мысленно до ругательств землянин. – Как его отец воспитывал? И вообще, не пойму, за какие такие права они оба боролись и почему считались мятежниками? Если честно, то я так до конца этот вопрос не выяснил и с Аскезой толком не поговорил. А зря, видимо… Судя по нашему с Борей папочке, заимевшего детей не менее чем с несколькими женщинами, там шла борьба за вольные отношения, сравнимые с сексуальной революцией. Или наоборот? Вдруг это папа ратовал за сдержанность и единобрачие? За что его, бедного, и упекли в тюрягу… М-да! В каждой цивилизации свои тараканы…»

Придя к такому философскому выводу, Дмитрий понял, что в любом случае брата надо спасать. Первый путь: мотнуться к нему и таких пилюлей моральных навешать, чтобы недели на две точно любое либидо исчезло. Правда, таким способом не исправишь уже содеянного зла. Значит, следовало идти по иному пути: обращаться к военным, которые в любом обществе имеют веское слово и могут заступиться за кого угодно.

А кто тут из знакомых имеется, кому словечко замолвить следует? Вот и устремился к генералу Денса. Когда вырвал её из круга иных навигаторов-корректировщиков, она выглядела сердитой, чуть ли не озлобленной. Но узнав суть дела, только отмахнулась с укором:

– Зря меня от важных дел отрываешь! Ничего с твоим братом не случится, даже если всех женщин фронтира перепортит. За эвакуацию детей ему всё простят. А если кто будет вякать лишнее, то мы ему живо язык урежем!

И вернулась к прерванным согласованиям к коллегам.

Светозаров вначале не собирался заскакивать домой, но вспомнил о самых незаменимых помощниках при раскрытии тайн, о кальмарах. И вначале мотнулся в новое, самое многочисленное поселение пронзающих камни. На его клич тут же откликнулось около трёх десятков особей, имеющих познания в космических кораблях и в оружии, созданном в обычных параметрах. Только и осталось минуты три потратить на сжатую инструкцию по теме: что, как, куда, зачем и сколько.