Аэлита. Тогда почему же Игра для многих заканчивается так рано?

Скиталец. Я же говорю – надо все время совершенствовать способы Игры. И изучать Правила. Запасные Жизни есть, но их количество конечно. Исчерпал все – Игра закончена. Начнешь в другое время. Впрочем, в Игре может появиться какой-нибудь Маг, который тебе поможет в самую трудную минуту. Подарит тебе еще одну Жизнь!

Аэлита. Хорошо бы и в Реале так! А то ждешь-ждешь, Зла полно, а Маги где-то заблудились.

Скиталец. Если Мага нет – что ж, уничтожай Зло сам.

Аэлита. Мне не нравится уничтожение в любом виде. Даже если это Зло в компьютерной игрушке. Это все равно разрушение! Скажи, что нет?

Скиталец. Ты не понимаешь. Игра есть Игра, в ней есть и Добро, и Зло. Ты можешь играть даже на стороне Зла – если хочешь. Ведь что такое Зло? Это Добро-с-Кулаками, которое слишком увлеклось Игрой.

Аэлита. Ты меня запутал! Не хочу я никакого Зла. Я хочу Любви!

Скиталец. А Любовь есть во всем. Даже в Зле.

Аэлита. Нет, нет, нет! Не может этого быть. И ты так не думаешь. Ты просто меня дразнишь!

Иногда они ссорились, а потом мирились. Потому что им не хотелось разрушать их отношения – даже во имя Добра.

Однажды ей пришлось прервать связь без предупреждения – ее присутствие требовалось в Реале. В больницу, где она работала хирургом-кардиологом, привезли подростка шестнадцати лет со сложным пороком сердца. Оперировать было опасно, шансы на успех – приблизительно процентов двадцать. Да, пожалуй, не больше. Назначили консервативное лечение, тянули время. Но, в общем, все понимали – парень обречен.

Его мама сутками сидела в отделении, вернее, не сидела – выполняла обязанности санитарки. Не только для сына, для всех. Выносила утки, поправляла подушки, подносила больным попить. Ни о чем не просила, только смотрела на врачей глазами, в который застыл немой вопрос.

Врачи старались взглядом с ней не встречаться – чтобы она случайно не прочитала ответ. Ответ был отрицательным.

Вечером, придя домой, Аэлита включила компьютер. Ей срочно требовалось поговорить со Скитальцем. С умным, добрым и сильным мужчиной, который всегда знал ответы на все вопросы. Который умел ее поддержать. Который вносил ясность в любую путаницу.

Но Скитальца в Сети не было. И сообщений никаких не было. Он иногда исчезал вот так, внезапно. Но сейчас – это было просто нечестно! В тот момент, когда он ей так нужен! Аэлита еще немного рассеянно побродила по Интернету, но мысли ее были далеко – там, с умирающим мальчиком.

Она вернулась к своей переписке со Скитальцем, почитала их спор про Игру. Да, она была согласна на сто процентов с тем, что говорил Скиталец. Количество Жизней не бесконечно, а монеток и артефактов у этого мальчика пока недостаточно. Запас его Жизней явно исчерпался, и ему предстояло закончить Игру. И в жизнь его матери придет Зло. И сделать с этим ничего невозможно. Практически ничего.

В ночь она дежурила в отделении. Зашла к мальчику – он спал под своей кислородной маской. Дышал спокойно, и ей показалось, даже вроде бы улыбался во сне, хотя вид у него был измученный, а кожа отливала синевой.

Возвращаясь в кабинет, она услышала сдавленные звуки с площадки запасного выхода. Заглянула туда – там мать мальчика, стоя на коленях, тихо плакала, раскачиваясь из стороны в сторону. Плакала горько и безнадежно, как несправедливо обиженный ребенок.

Аэлита не стала раздумывать – она молча подняла женщину с колен и повела ее в ординаторскую, где усадила в кресло, накапала валерьянки, потом налила горячего чая с травами из термоса и приказала: «Рассказывайте». Мать и не посмела ослушаться: в отделении Аэлита считалась доктором жестким и волевым. Иначе бы она не была зав. отделением кардиохирургии и самым известным в городе хирургом.

– Пожалуйста, не сердитесь, я больше не буду шуметь, – попросила прощения мать. – Я просто никак не могу смириться. Я же понимаю, что это – все… Но я не понимаю – за что??? Он такой хороший мальчик! Он умница. Он умнее любого взрослого! И он у меня один!

– Муж есть? – сурово спросила Аэлита.

– Нет. Был, но… Вы не подумайте, он тоже хороший человек, но слабый, он не выдержал. У нас ведь с рождения порок… Мы и учились не в школе, а на дому, на одни пятерки. И всю библиотеку перечитали. Он очень хороший ребенок! Всех классиков цитирует наизусть! Он во всем разбирается. Электроприборы чинит, компьютер по книгам освоил, хочет быть программистом. С его болезнью это возможно, а то при движении мы задыхаться начинаем и синеть.

Аэлита сразу поверила в это «мы»: такая мамочка не могла не задыхаться, если сыну плохо.

– Вы же понимаете, что при операции шансы на благополучный исход минимальные? – сурово уточнила она.

– Я понимаю! – горячо уверила женщина. – Но они все-таки есть! Целых двадцать процентов! А без операции – вообще никаких нет.

Аэлита молчала. Не знала она, что сказать.

– Мы все время по врачам. Нет, нас, конечно, лечат. Но за операцию никто не берется! Мне однажды прямо сказали: «Мы не можем портить показатели летальными исходами». Я все понимаю. Показатели.… Да и доктору тоже как потом жить, если не спас? Ведь он же не виноват, что порок настолько сложный. Я все понимаю… Я пойду. Не сердитесь на меня.