— Великолепно, мой друг. Какие еще догадки у вас есть?

— Он, конечно же, американец. Вероятно, участник войны с Испанией. Значит, американская армия и чин не ниже капитана.

— Поразительно, доктор Ватсон, — сказал мистер Аллен. — Вы ошиблись только в одной детали.

— Да, — сказал Холмс. — Род войск. Мистер Аллен — флотский офицер. Услышав его акцент, я тоже понял, что он американец, и приветствовал его словами: «Вы проделали немалый путь», — имея в виду, что он только что совершил вояж через Атлантику. Он не стал этого отрицать. Мы с вами знаем, что всю прошлую неделю погода стояла пренеприятная. Однако он не счел такую мелочь достойной упоминания, потому что полжизни провел в море. — Мой друг кивнул Аллену. — Простите, что отнял у вас несколько минут, но мы с Ватсоном частенько развлекаемся такого рода играми. Итак, что же привело вас сюда, капитан Аллен?

— Проблема в том, что дело, о котором пойдет речь, чрезвычайно срочное и крайне секретное, джентльмены.

Холмс подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Смею вас уверить, что мне и прежде доводилось участвовать в крайне деликатных делах, и при этом доктор Ватсон практически всегда был рядом со мной. Он не только военный врач и офицер, бывший участник нескольких афганских компаний, но еще и человек, который, как никто другой, умеет хранить секреты.

— Не сомневаюсь, мистер Холмс. И у меня есть разрешение, полученное на самом высоком уровне: посвятить и доктора Ватсона в то, что я вам сейчас сообщу.

— Превосходно.

— Вам, несомненно, известно, что в моей стране, в городе Буффало, штат Нью-Йорк, еще первого мая открылась Панамериканская торгово-промышленная выставка. О ней писали практически во всех газетах.

— Мне это, безусловно, известно, — сказал Холмс. — Своего рода праздник будущего. Замечательная идея — собрать весь мир, с тем чтобы явить ему чудеса электричества.

— О да, этой частью выставки мы гордимся больше всего. Предполагалось, что президент Маккинли посетит выставку в июне, но состояние здоровья миссис Маккинли заставило его отложить поездку. Во всяком случае, такова официальная версия событий.

— Там, где есть официальная версия, должна быть и версия для очень узкого круга, — сказал Холмс.

— Да. У нас появилась информация о том, что на жизнь президента готовится покушение.

— О Боже! — вырвалось у меня.

— Я понимаю, насколько шокирующе это звучит для вас. Ваша страна может гордиться своей политической стабильностью. Смерть Карла Первого на плахе в 1649 году была последним убийством главы государства. А правление недавно умершей, всеми любимой королевы Виктории длилось почти шестьдесят четыре года. В моей же стране за последние сорок лет, как вы знаете, произошла Гражданская война, унесшая жизни шестисот тысяч человек. И за эти же годы два президента были убиты.

— Да, это не способствует гражданскому умиротворению, — заметил я, но Холмс молчал, погруженный в свои мысли. Через некоторое время он спросил:

— И кто же подозревается в планирующемся убийстве президента Маккинли?

— Боюсь, что мои полномочия в этом вопросе достигли своего предела, — сказал капитан Аллен.

Я испытал такое же разочарование, как и во время моей военной службы, когда врача — офицера! — никто не посвящал ни в текущие боевые действия, ни в предстоящие планы военных операций.

— Если все подробности остаются скрытыми от Холмса, как, по-вашему, он сможет вам помочь?

— Я говорил настолько откровенно, насколько это позволяли отданные мне приказы. Моя миссия заключается в том, чтобы просить вас, джентльмены, прибыть на абсолютно секретную встречу с президентом Соединенных Штатов, который лично расскажет вам все остальное. — Из кармана пиджака Аллен вынул небольших размеров конверт. — Я приобрел два билета на пассажирское судно «Германия» компании «Гамбург Америка». Новый — еще и года нет — четырехтрубный пароход, способный идти со скоростью двадцать два узла. Кстати, он уже успел установить рекорд, когда пересек Атлантику за пять дней.

— Такая скорость действительно впечатляет, — сказал я.

Холмс закурил свою трубку, пыхнув ею пару раз и выпустив колечки голубоватого дыма.

— И все же почему президент Соединенных Штатов подумал обо мне? Ведь к его услугам лучшие профессионалы Америки?

— Президент Маккинли страстный читатель. Я полагаю, он узнал о ваших способностях и достижениях из журнала «Стрэнд».

Признаюсь, когда Аллен произнес эти слова, я почувствовал, что уши у меня буквально загорелись, а воротник впился в шею. Тщеславие — могучий наркотик, способный усилить и кровообращение, и сердцебиение до опасных пределов.

— Я могу отвечать за себя, — сказал Холмс, — потому что отвечаю только перед собой. И конечно же, я с удовольствием встречусь с президентом. Когда «Германия» снимается с якоря?

— Завтра, во время прилива, в девятнадцать ноль-ноль.

Холмс повернулся ко мне:

— Ну а вы, Ватсон?

Уже не впервые мне показалось, что я различаю в голосе Холмса нотки легкого недовольства моими отношениями с очаровательным созданием, с той, которая в течение года должна была стать моей второй женой. И сейчас Холмс поддразнивал меня, намекая, что себе я уже не принадлежу и, стало быть, все мои приключения остались в прошлом.