Шрифт:
Однажды в знак благодарности старец подарил своему лечащему врачу Зурабу Варазашвили барана, которого пожертвовали в монастырь, со словами: «Труженик достоин награды. Кто не благодарит врача, не благодарен перед Богом». Бескорыстный доктор вежливо отказался от подарка. В тот же день баран издох. При встрече старец упрекнул врача: «Ближний, почему ты оказался непослушным? Впервые в монастыре пожертвованный баран издох». В следующий раз он всё-таки подарил Зурабу другого барана, и врач уже принял его.
Двадцать второго мая 2000 года, в день преподобного Шио Мгвимского [17] , сестры Самтаврийского монастыря по традиции побывали в Шио–Мгвимском монастыре. Литургию отслужил владыка Даниил, а вечером в монастырь приехал Католикос–Патриарх всея Грузии Илия II и отслужил молебен у гробницы преподобного. Потом все поднялись в трапезную. С балкона хорошо были видны иконостас и фрески храма. Я стояла и молча молилась, потом начала думать об отце Гаврииле, оглянулась и своим глазам не поверила: передо мной была фреска преподобного Гавриила Иверского, Святогорца. Он держал образ Иверской Божией Матери, рядом с ним я увидела иконы великомучениц Шушаники и Кетевани [18] . «Любимые святые отца Гавриила», — невольно подумала я. Необычное чувство овладело мной. Сколько раз бывала раньше здесь, но никогда не замечала этих икон. Я не могла скрыть своей радости. Так через преподобного Гавриила Святогорца, имя которого носил наш старец, мне было послано утешение.
17
Преподобный Шио Мгвимский был одним из тринадцати сирийских святых отцов, которые прибыли в Грузию в VI веке и много постарались для проповеди христианства. Шио получил благословение на пустынножительство, но слава о его святой и благочестивой жизни разнеслась по всей Иверии. К нему стали стекаться ученики, и на месте его уединения образовалась огромная Квабтахевская лавра. Последние годы своей жизни преподобный Шио провёл в затворе в пещере. Перед своей кончиной преподобный принял Святые Дары из рук иерея, спустившегося к нему в пещеру по верёвке. Память преподобного Шио Мгвимского празднуется дважды: 9/22 мая — в день его блаженной кончины и четверг Сырной седмицы — в память о его чудесах. — Прим. ред.
18
Святая великомученица Кетевань — царица Кахетинская — происходила из царского рода Багратидов. Мученическую кончину приняла от кровожадных слуг нечестивого шаха Аббаса 13–го сентября 1624 года. Вскоре после кончины святые мощи царицы Кетевани были тайно похищены монахами августинского ордена и отвезены в Рим, где и по сей день хранятся в усыпальнице храма апостола Петра. Однако латинские монахи, желая приобрести расположение царя Теймураза I (сына царицы Кетевани), отделив от мощей честную главу и правую руку, послали в дар царю. Епископ Алавердский Иоанн положил честные мощи святой царицы под престол в Алавердском соборе. — Прим. перев.
В храм, построенный отцом Гавриилом, меня привела одна женщина. Храм, полный икон, был разделён на несколько частей — я никогда ничего подобного раньше не видел. Старец благословил меня и принял с большой любовью. Стоя перед таким человеком, я считал себя счастливейшим из смертных.
Отец старца Гавриила был похоронен на территории храма святой великомученицы Варвары. Его семья проживала неподалёку от этого храма. Отец Гавриил, будучи ребёнком, часто ходил в церковь и присутствовал на богослужениях. Он очень переживал, что его отец участвовал в разрушении церквей, и часто заказывал панихиду по нему, много молился о спасении его души.
Однажды мне выпала честь вместе с отцом Гавриилом отслужить литургию в Преображенском храме Самтаврийского монастыря. Трудно передать радостные переживания того счастливого дня! Чтобы это понять, надо своими глазами увидеть благоговейное служение старца. Для меня это был незабываемый день!
Я никогда не сомневался в духовной силе отца Гавриила, дарованной ему Богом. Я всегда с большим удовольствием вспоминаю о часах и даже минутах, проведённых вместе со старцем. Его безграничная любовь всё время со мной.
Старец Гавриил… архимандрит Гавриил… редкий синтез цветущего средневекового монашества и гонимого монашества двадцатого века. Своим обликом старец напоминал подвижника из святоотеческих книг. Для малоопытных христиан он был сладкоголосым путеводителем, а для уже опытных христиан суровым, но любвеобильным обличителем.
Март 1992 года, начало Великого поста… По воле Божией я встретился с отцом Гавриилом, когда мне было уже пятьдесят пять лет: пришедший к «одиннадцатому часу», на закате лет, имеющий опыт и знание мирской жизни, но духовно новоначальный, с неясными представлениями о церковной жизни, о монашестве, плохо знающий церковные порядки и правила поведения в церкви. Старец Гавриил для меня оказался редким духовником, путеводителем, наставником, показавшим дорогу, которая ведёт к храму. Он был наставником для всех, кто имел желание жить по Божиим заповедям.
Я, соблазнённый великолепием соборов Германии, Австрии и Венгрии, очарованный богослужениями монахов–бенедиктинцев [19] , наполненный незабываемыми впечатлениями от органной музыки Баха и католических песнопений, оказался абсолютно не подготовленным к прозорливости отца Гавриила.
Помню свою первую исповедь и первое Святое Причащение в Самтаврийском монастыре… Первое коленопреклонение и испрошение благословения у отца Гавриила, спустившегося из своей кельи в храм на всенощное бдение. Все верующие хорошо знали о его высоко духовной жизни. Я не случайно вспомнил о бенедиктинских монахах. Если сравнить их с восточнохристианским монашеством, достойным представителем которого и был старец Гавриил, можно увидеть колоссальную разницу. Такую же разницу можно увидеть между песнопениями в сопровождении органной музыки и древнегрузинскими песнопениями; между тем, кто молится, сидя на скамье, и тем, кто молится в храме стоя, невзирая на усталость в ногах.
19
Монахи–бенедиктинцы — члены католического монашеского ордена, основанного в 530 г. Бенедиктом Нурсийским в Италии. Игумен Лазарь публично покаялся в своём увлечении внешней прелестью служения бенедиктинских монахов, органной музыки и западной церкви вообще. — Прим. перев.
Слова отца Гавриила, проникнутые духом Священного Писания, запоминались особо. Невозможно было равнодушно пройти мимо старца: он как бы притягивал к себе. В сердцах людей, случайно приходивших в храм, не знающих Православия, он сеял семена благой веры. А многочисленных гостей, приезжавших из Тбилиси и из других уголков Грузии, утешал и наставлял.
Отец Гавриил жил в соответствии с монастырским уставом и в свободное от бдения и молитв время трудился. Даже тогда, когда кого-то принимал или с кем-то говорил, он трудился: реставрировал, чинил иконы, мастерил рамки для них, чистил церковную утварь. Для него не существовало значительного и незначительного дела, всё было важным, и всё делал он во славу Божию.
Отца Гавриила все знали как очень требовательного и сурового старца, который в нужное время прямо в глаза говорил любому человеку правду.
Так случилось, что на Светлой седмице, всего лишь через несколько недель после моего воцерковления, духовник ввёл меня в алтарь и надел на меня стихарь. Это для меня было большим событием, и, переполненный благодарностью, в тот же день после литургии я остался и вымыл пол в алтаре и на амвоне. Отец Гавриил несколько раз заходил и смотрел, как я усердствую, но на его лице я ничего не мог прочесть: ни укора, ни одобрения — а сам он ничего не говорил… Прошло несколько месяцев. Перед праздником Преображения Господня отец Гавриил позвал меня к себе и тепло сказал: «Ты без благословения устроил генеральную уборку на Пасхальной неделе — это неправильно. Мы делаем уборку перед праздником. Скоро Преображение Господне. Думаю, мы с тобой справимся». Два или три дня, не поднимая головы, мы убирались в храме и во дворе монастыря. Мы вычистили всё: начиная со стен и заканчивая церковной утварью. Отец Гавриил, засучив рукава, усердно полировал медные и бронзовые подсвечники и лампады.