— Что ты хотел, то и сказал, княжич, — проговорила Неждана, не поднимая глаз.

— Ты обиделась? Прости, я не хотел...

— Такие, как я, не обижаются. Кто я такая? Боярыня из девичьей? Дозволь оставить тебя, княжич. — И, не дожидаясь разрешения, поднялась и вышла.

Последнее, что заметил Святослав, — как волнующе колыхалось платье на её бёдрах.

Есть расхотелось. Он поднялся к себе в опочивальню, не раздеваясь, бросился на ложе, закрыл глаза — и сразу же в его воображении возникло запрокинутое лицо Нежданы, васильковые бездонные глаза, нежная, ослепительная шея с пульсирующей жилкой и приоткрытые губы, которые он целует и ощущает, как её язык пытается раздвинуть ему зубы, чтобы проникнуть туда — глубже, глубже... Голова словно разбухла, кровь запульсировала в висках...

Княжич забылся сном только под утро.

Утром он поднялся с тяжёлой головой, тёмными кругами под глазами и с необычным, непривычным дотоле ощущением, что он всесилен, всемогущ, что ему всё доступно и что у именно сегодня его ждёт радость и счастье.

Всё утро он спокойно ожидал появления Нежданы.

Но она не показывалась.

К середине дня он уже изнывал от желания увидеть её, услышать её смех и голос.

Она не появлялась.

Он вышел к качелям, встал на доску и принялся потихоньку раскачиваться.

На крыльце появился дворский, покачал головой, скрылся.

Прошли по каким-то своим делам несколько дворовых девок. Нежданы среди них не было.

Святослав уже собрался уходить, но тут увидал её. Она ждала с подойником в руке со скотного двора. Платье было закрыто белым передником, волосы убраны под косынку — такая же, как только что прошедшие мимо него дворовые девки.

Он спрыгнул с качелей, пошёл ей навстречу.

— Что ты там делала?

— Здравствуй, княжич, — радостно улыбнулась Неждана.

— Здравствуй... Что ты делала на скотном дворе?

— Коров доила.

— Ты?

— Я, княжич, — весело рассмеялась Неждана, и он вдруг увидел, что перед ним стоит простая деревенская девушка, может быть, более красивая, чем многие, но такая же свежая, здоровая, румяная, ладная, весёлая, даже веснушки вдруг откуда-то взялись и рассыпались по её носику.

— Зачем?

— А я люблю коров. Они такие ласковые. Её доишь, а она смотрит большим влажным добрым глазом, будто говорит: спасибо, милая, что освобождаешь меня от сытной тяжести...

— Ты из деревни?

— Князь меня углядел, когда я вот так же из коровника шла...

— И забрал к себе?

— Не сразу. Вначале отца моего тиуном поставил. Избу помог справить. А потом боярина за мной прислал.

— И ты согласилась?

— Отец согласился.

— А ты?

— А я в его воле была.

Святослав отметил про себя, что слово «была» она произнесла после мгновенного раздумья. Он уже знал за собой эту способность, проявившуюся несколько лет назад, — улавливать и оценивать малейшие оттенки в речи собеседника. Была... Значит, сейчас уже не считает себя в отцовской воле. Всё это пронеслось у него в мозгу с такой стремительностью, что Неждана даже не обратила внимания на маленькую заминку.

— Значит, теперь ты в княжьей воле?

— Мы все в княжьей воле, — ответила она, и улыбка сползла с её лица.

«Она умна и тяготится своим положением», — подумал он и спросил:

— Ты давно у отца?

Неждана смущённо опустила глаза.

— Не смущайся, я многое про отца знаю.

— Два года.

— А лет тебе сколько?

— Семнадцать по весне стукнуло.

— Так уж и стукнуло! По тебе незаметно, чтобы тебя что-то стукнуло.

Незатейливая шутка рассмешила Неждану, она привычно Закинула голову, заливисто рассмеялась, и княжич в который раз с волнением уставился на снежную белизну нежной шеи.

— Что же, мы так и будем стоять? Ты куда молоко несла?

— На поварню.

— Давай я тебе помогу.

— Что ты, что ты, княжич, нешто можно!

Неждана прошла вперёд. В такт шагам, как вчера, волновалась ткань юбки. Отставленная в сторону рука с подойником вынуждала её немного наклоняться в левую, противоположную сторону, но шаги по-прежнему были лёгкими, танцующими.

Княжич почувствовал, что смутное, тёмное чувство, которое навалилось на него этой ночью, вновь овладело всем его существом, хотелось броситься к девушке, отшвырнуть ведро с молоком, смять её в объятиях и целовать, целовать, Чтобы, как давеча, ощутить холодок зубов...

Княжич с трудом заставил себя отогнать эти мысли и догнал девушку.

— Выходи на качелях качаться.

— Хорошо, — сказала она охотно, — к вечеру.

Солнце клонилось к закату, дневная жара стала спадать, и всё вокруг окрасилось оранжевым цветом. Святослав едва дождался вечера, вышел к качелям. Неждана уже была там.

Они качались до первых, прозрачно-лиловатых сумерек.

— Когда наконец княжич, разгорячённый, уставший, спрыгнул и протянул Неждане руку, чтобы помочь ей, втайне надеясь, что она прильнёт к нему и поцелует, как вчера, девушка поднялась с креслица и принялась раскачиваться сама.