Святослав согласно кивнул, показывая, что разговор окончен, повернулся и спокойно, совсем по-взрослому пошёл к двери. Закрыв за собой дверь, он бегом побежал во двор.

Ягуба всё так же сидел в тенёчке.

Святослав торжественно подошёл к нему.

— Ну? — спросил мальчик, глядя снизу вверх на княжича.

— Встань! — звонким голосом сказал княжич.

— Ты чего?

— Встань! — снова приказал он.

Ягуба встал.

— Я, княжич Святослав, сын князя Всеволода Олеговича [5] , беру тебя в свои дружинники! Завтра в броне и оружии принесёшь мне клятву верности.

— Я и сегодня клянусь тебе, князь: буду верен до самого смертного часа своего!

Некоторое время мальчики смотрели друг на друга молча. Потом Святослав спросил буднично:

— Голоден?

— Угу... Да я потерплю, Святослав...

— Отныне будешь звать меня «княжич». Стану князем — будешь звать «князем». Понял?

— Угу... Княжич.

— Посиди ещё. — И Святослав побежал на поварню.

Вскоре он вернулся с корчагой кваса и двумя огромными ломтями хлеба, на которых лежали куски варёного мяса.

— Айда на сеновал, там сейчас самое спокойное место.

На сеновале мальчики устроились на ворохе старого прошлогоднего сена и некоторое время сосредоточенно жевали, запивая по очереди хлеб квасом из корчажки.

– Вот ты сказал — буду князем, — произнёс с набитым ртом Ягуба. — А когда будешь?

— Когда получу во владение княжеский стол. Хотя бы самый крохотный. А если не взойду на престол, не добуду себе княжества, так и останусь до седых волос княжичем. Выпаду из княжеской лествицы, что ведёт к великому Киевскому столу.

— Нетто ты великим князем хочешь стать?

— Хочу! — И повторил с силой: — Хочу быть великим князем и стану, вот попомни мои слова! — Святослав откусил здоровенный кус и некоторое время сосредоточенно жевал, с трудом глотая. — Хотя и непросто мне стать великим, — добавил он, прожёвывая.

— Почему? — заинтересовался Ягуба.

— Потому что... — Княжич задумался.

Объяснять было долго и сложно, особенно мальчику, выросшему вдали от княжеских дворов, не впитавшему с юных лет всех сложностей дворцовых и межкняжеских отношений.

По лествичному праву, праву старшинства, престол наследует не сын, а следующий по возрасту брат. И только после всех братьев это право переходит к старшему сыну старшего брата. Кроме того, по лествичному праву преимущество получал тот из князей, чей отец побывал на великом Киевском столе. В этом случае его дети могли говорить, что они требуют «отнего стола», то есть престола, занимаемого когда-то их отцом.

Родной дед Святослава Олег, прозванный Гориславичем, хотя и стремился всю жизнь завладеть великим столом, так и не сел на него. Тем самым он сделал мечту о Киевском престоле для своих детей — в первую очередь для Всеволода — почти недостижимой. Лествичное право выводило вперёд всех детей Мономаха. Видимо, уже сам Олег понял, что ему никогда не обойти Мономаха законным образом, и потому из самого близкого друга — были они двоюродными братьями и в молодые годы совершили немало славных походов вместе — превратился в заклятого врага и не раз поднимал оружие против брата.

Но и меч не помог Олегу, как не помогли союзники-половцы, родственники жены-половчанки [6] . Великим князем на долгие годы стал Мономах, а Олегу пришлось удовлетвориться Черниговским княжеством.

Наверное, поэтому сидел Всеволод в Чернигове на отчем престоле, а всё своё время проводил в Киеве, сторожил фортуну. Встревал во все княжьи свары и уже завоевал дурную славу, но славы большого полководца не обрёл...

Как всё это объяснить Ягубе? Да и смог бы двенадцатилетний княжич это сделать, если говорить по совести?

Именно в это время, в тридцатые годы двенадцатого столетия, в Киевской Руси начался процесс, во многом определивший нашу историю на ближайшие столетия. Этот процесс формально можно было бы обозначить точной датой — смертью Мстислава Владимировича, старшего сына Мономаха. Она последовала в 1132 году, посла чего многолюдное и могущественное племя его детей, Мстиславичей, оказалось отодвинутым от заветного престола.

В борьбу вступили дядья. Начался неуправляемый распад государства на отдельные княжества. Пожалуй, одну из самых незавидных ролей в этом сыграл младший сын Мономаха — Юрий Владимирович Долгорукий. Князь, одарённый многими талантами, эрудит, способный военачальник, тонкий политик, строитель городов и храмов, он, сам того не желая, пал жертвой и Русь сделал жертвой раздирающих его двух страстей.

Одна страсть — это любовь к северной Залесской [7] , суровой и прекрасной Руси. Она зародилась в раннем детстве, когда шестилетним посадил его отец князем в Ростове, что на берегу прекрасного озера Неро. Эта страсть никогда не утихала и помогла ему объединить в одно могучее княжество Ростовские и Суздальские земли, подчинить им Владимирские, Ярославские, поднять Рязанские и Муромские. Словом — создать огромную северную империю, которой уже его дети стали управлять на правах отчины.