Шрифт:
Святослав согласно кивнул, показывая, что разговор окончен, повернулся и спокойно, совсем по-взрослому пошёл к двери. Закрыв за собой дверь, он бегом побежал во двор.
Ягуба всё так же сидел в тенёчке.
Святослав торжественно подошёл к нему.
— Ну? — спросил мальчик, глядя снизу вверх на княжича.
— Встань! — звонким голосом сказал княжич.
— Ты чего?
— Встань! — снова приказал он.
Ягуба встал.
— Я, княжич Святослав, сын князя Всеволода Олеговича [5] , беру тебя в свои дружинники! Завтра в броне и оружии принесёшь мне клятву верности.
5
В романе я отступаю от традиции написания отчества Олеговичей и пишу на современный лад: «Олегович» дня того, чтобы не возникала путаница при разговоре о клане в целом, который в романе именуется традиционно: «Ольговичи».
— Я и сегодня клянусь тебе, князь: буду верен до самого смертного часа своего!
Некоторое время мальчики смотрели друг на друга молча. Потом Святослав спросил буднично:
— Голоден?
— Угу... Да я потерплю, Святослав...
— Отныне будешь звать меня «княжич». Стану князем — будешь звать «князем». Понял?
— Угу... Княжич.
— Посиди ещё. — И Святослав побежал на поварню.
Вскоре он вернулся с корчагой кваса и двумя огромными ломтями хлеба, на которых лежали куски варёного мяса.
— Айда на сеновал, там сейчас самое спокойное место.
На сеновале мальчики устроились на ворохе старого прошлогоднего сена и некоторое время сосредоточенно жевали, запивая по очереди хлеб квасом из корчажки.
– Вот ты сказал — буду князем, — произнёс с набитым ртом Ягуба. — А когда будешь?
— Когда получу во владение княжеский стол. Хотя бы самый крохотный. А если не взойду на престол, не добуду себе княжества, так и останусь до седых волос княжичем. Выпаду из княжеской лествицы, что ведёт к великому Киевскому столу.
— Нетто ты великим князем хочешь стать?
— Хочу! — И повторил с силой: — Хочу быть великим князем и стану, вот попомни мои слова! — Святослав откусил здоровенный кус и некоторое время сосредоточенно жевал, с трудом глотая. — Хотя и непросто мне стать великим, — добавил он, прожёвывая.
— Почему? — заинтересовался Ягуба.
— Потому что... — Княжич задумался.
Объяснять было долго и сложно, особенно мальчику, выросшему вдали от княжеских дворов, не впитавшему с юных лет всех сложностей дворцовых и межкняжеских отношений.
По лествичному праву, праву старшинства, престол наследует не сын, а следующий по возрасту брат. И только после всех братьев это право переходит к старшему сыну старшего брата. Кроме того, по лествичному праву преимущество получал тот из князей, чей отец побывал на великом Киевском столе. В этом случае его дети могли говорить, что они требуют «отнего стола», то есть престола, занимаемого когда-то их отцом.
Родной дед Святослава Олег, прозванный Гориславичем, хотя и стремился всю жизнь завладеть великим столом, так и не сел на него. Тем самым он сделал мечту о Киевском престоле для своих детей — в первую очередь для Всеволода — почти недостижимой. Лествичное право выводило вперёд всех детей Мономаха. Видимо, уже сам Олег понял, что ему никогда не обойти Мономаха законным образом, и потому из самого близкого друга — были они двоюродными братьями и в молодые годы совершили немало славных походов вместе — превратился в заклятого врага и не раз поднимал оружие против брата.
Но и меч не помог Олегу, как не помогли союзники-половцы, родственники жены-половчанки [6] . Великим князем на долгие годы стал Мономах, а Олегу пришлось удовлетвориться Черниговским княжеством.
Наверное, поэтому сидел Всеволод в Чернигове на отчем престоле, а всё своё время проводил в Киеве, сторожил фортуну. Встревал во все княжьи свары и уже завоевал дурную славу, но славы большого полководца не обрёл...
Как всё это объяснить Ягубе? Да и смог бы двенадцатилетний княжич это сделать, если говорить по совести?
6
...родственники жены-половчанки. — Олег был женат на дочери половецкого хана.
Именно в это время, в тридцатые годы двенадцатого столетия, в Киевской Руси начался процесс, во многом определивший нашу историю на ближайшие столетия. Этот процесс формально можно было бы обозначить точной датой — смертью Мстислава Владимировича, старшего сына Мономаха. Она последовала в 1132 году, посла чего многолюдное и могущественное племя его детей, Мстиславичей, оказалось отодвинутым от заветного престола.
В борьбу вступили дядья. Начался неуправляемый распад государства на отдельные княжества. Пожалуй, одну из самых незавидных ролей в этом сыграл младший сын Мономаха — Юрий Владимирович Долгорукий. Князь, одарённый многими талантами, эрудит, способный военачальник, тонкий политик, строитель городов и храмов, он, сам того не желая, пал жертвой и Русь сделал жертвой раздирающих его двух страстей.
Одна страсть — это любовь к северной Залесской [7] , суровой и прекрасной Руси. Она зародилась в раннем детстве, когда шестилетним посадил его отец князем в Ростове, что на берегу прекрасного озера Неро. Эта страсть никогда не утихала и помогла ему объединить в одно могучее княжество Ростовские и Суздальские земли, подчинить им Владимирские, Ярославские, поднять Рязанские и Муромские. Словом — создать огромную северную империю, которой уже его дети стали управлять на правах отчины.
7
Залесской Русью назывались земли севернее Брянских и заокских лесов.