–  Ну что?
– взорвался Ярослав.

–  Повешены они, княже, - медленно, преувеличенно-спокойно ответил Ян.
– Вокруг города роща - так на каждом дереве по удавленнику. Иные, кажись, тёплые ещё...

Остановившиеся лица его дружинников без слов подтверждали сказанное Яном. Но князь мотнул головой:

–  Не верю! Быть того не может!

Изборец только молча посторонился, предлагая съездить убедиться самому.

Кликнув ближнюю дружину, Ярослав поскакал вперёд. Ян еле успел нагнать князя, указывая дорогу.

Вокруг Феллина раскинулись небольшие рощицы, окружавшие прямую дорогу к городу. Ещё не лишённые листвы, они просматривались недалеко, но и сейчас было видно, что почти на каждом дереве болтался подвешенный труп.

Осадив коня, Ярослав осторожно ехал по дороге. Поравнявшись с первым удавленником - ещё молодым мужчиной, судя по всему, купцом или сидельцем в лавке, он взглянул ему в лицо и содрогнулся. Убитый был русским. Это было видно по одежде и внешнему облику.

То же самое было и окрест. Среди немногочисленных местных жителей, схваченных, судя по всему, второпях, большинство оказалось земляков.

Многие из них исхудалые, измождённые, наверняка те, что были захвачены в приграничных погостах и пригнаны в Ливонию рыцарями. Но попадались и воины.

Повернув коня к остановившимся на краю рощи спутникам, Ярослав воскликнул сдавленным голосом:

–  Это что же такое?

–  Рыцари, княже, - первым нарушил молчание Ян.
– Больше некому!

Князь исподлобья посмотрел на дружинника и ничего не ответил.

Он молчал всю обратную дорогу, лишь когда передние ряды ожидавшего его войска показались впереди, не выдержал и дал волю гневу.

–  Они нас провели!
– воскликнул он, ударив кулаком по колену.
– Как малых детей! Заставили бегать по их лесам, а сами...

Узнав о гибели оставленной в Феллине дружины, Ярослав вспылил, и никто - а тем более Ян, помнивший его вспышки в молодости, не сомневался в том, что князь будет мстить.

Месть свершилась скоро и с размахом. Ярослав двинул полки сперва в поход по окрестностям не оправдавшего надежд Феллина - высылаемые вперёд и в стороны дружины разыскивали селения эстов и, окружив их, захватывали. Скот резали для войска, лошадей угоняли, хлеб забирали для прокорма, а людей забирали в полон. После очередного налёта на месте поселения оставалось пепелище - дома и клети сжигали дотла. Ярослав велел разрушать даже тевтонские храмы-костёлы, но несколько попавшихся дружинникам языческих капищ трогать не позволил - костёлы были чужой, немецкой, ересью, а это было своим, местным, родным для Ливонии.

Обоз полнился полоном. Приводили из разорённых деревень женщин, детей, возрастных мужчин. Не дав опомниться, тут же делили добычу - кому крепкого телом холоца для хозяйства, кому стряпуху и портомойницу, а кому и девицу для услады.

Ярослав наблюдал за дележом с коня, объезжая стан после нового набега. Он не испытывал к этим людям никакой жалости - для него саккалане были врагами не меньшими, чем немецкие и датские рыцари.

Узнавая князя по богатой одежде и свите, люди бросались к нему, тянули руки.

–  За что, князь? В чём вина наша?
– слышались крики. Ведавшие ливскую речь толмачи переводили Ярославу, но он только презрительно морщился - говорить с холопами считал ниже своего достоинства. Но в войске все знали - князь мстит. И в своей мести он может зайти далеко.

Дружинники действовали привычно - ведись война где-нибудь в русской глубинке, и тут так же жгли бы сёла, уводили в полон жителей, забирали добро. Ярослав народно пускал своих людей в зажитья. Чаще стал посылать новгородцев - хозяйственные ополченцы, не скрывая этого, шли за добычей. Они разоряли селения, чтобы добыть коней, скотину и даровых людей для работы.

Опустошив округу близ Феллина, князь приступил к самому городу. Немецкие рыцари ушли, оставив покорённых жителей глядеть на трупы повешенных и гадать о своей судьбе. Ярослав и был той судьбой. Его ополчение осадило Феллин. Тут пригодились баллисты, подаренные юрьевцами. Такое оружие было в диковинку русским, но вышло всё удачно. Стены города были порушены. Опасаясь за дальнейшую свою судьбу, старейшины города открыли ворота, сдаваясь, и дружины вошли внутрь. Мирное население не могло оказать сопротивления. Все, кто не догадался укрыться, были захвачены.

Оставленный немцами отряд защищался отчаянно. Рыцари затворились в замке-ратуше в сердце города и приготовились к долгой осаде. Замок можно было разрушить и взять осаждённых, но Ярослав не стал тратить на них силы. Его жажда мести требовала немедленного утоления, и он обратил весь свой гнев на мирных саккалан.

Он был в своём шатре, когда мечник Василий Любимович доложил ему о захваченных в окрестностях замка феллинских старейшинах. Когда-то именно они принимали у себя дружины русских, оставленные Ярославом в предыдущий поход по Ливонии. У них хранились ключи от города. Если кто и сдал Феллин немцам, то только они.