А на следующее утро Хорхе не стало… Убийство или самоубийство – кто теперь знает? Как выяснилось, сил, набранных вчера, оказалось все-таки недостаточно для переваривания новости, любезно сообщенной Кейт. Да и нервы у меня далеко не такие, какие были у покойника. В общем, я малость пофантазировал и, мысленно продолжив цепочку убийств, при этом, подключив свою манию величия и изрядное количество пессимизма, пришел к совсем неутешительным выводам. Выходило, что следующей жертвой вполне могу стать и я. Стыдно говорить, но страх заглушил жестокую депрессию, изредка порывающуюся сменится истерикой. Я упорядочил, по крайней мере, постарался в это поверить, всю информацию и тщательно анализировав ее повторно, заключил, что вместе со мной жертвами равновероятно еще могут стать еще около десятка человек. А шанс из десяти – не так уж и много. И тогда мне очень хотелось в это верить.

Почему я никогда не боялся умереть? Ни разу вирус не заставлял мой мозг бояться смерти. Только сейчас в роли вируса выступает жизнь. И не известно, что опаснее.

Как победить страх? О, есть целая наука. Можно отвлечься от него, можно поделиться им с ближним… Кстати, почему бы и нет? Поговорю с друзьями, услышу пару ободряющих шуток Макса, мыслей вслух Маши, Полинин голос… Вот только не это мне нужно. А необходим человек, которому я безразличен, ну или практически безразличен. Пожалуй, даже Язек и Хорхе, которых уже нет в живых, не подошли бы на эту роль. Кто же тогда? Идти в ближайший бар, плакаться первому попавшемуся встречному, выслушать в ответ примерно то же самое и напиться? Совсем мимо… Вместе с головной болью старые проблемы нахлынут с удвоенной силой. А может прекратить борьбу? Сдаться вирусу и породившей его жизни? Нет, опять не то. Сначала надо поговорить. И для этого лучше всего подойдет Кейт. Пусть мы ее подопечные, пусть живые люди, но главное – мы кузнецы ее сборной, кующие ее же победу.

Кейт сидела в холле, на старом месте. Такая же серьезная и решительная. Завидев меня, она наткнулась на мой взгляд. Села к городу лицом, чтобы я оказался к нему спиной.

– Что-то не так, Илья?

– Их убили…

– Я знаю, – удивленно отвечает она.

Опять этот цинизм, эта невозмутимость… Или я слишком мягок для этого мира?

– А как ты думаешь, кто будет следующим?

– Следующим? Откуда мне знать… Да и будет ли таковой вообще, – она пожала плечами. Затем, подозрительно на меня глянув, спросила: Уж не себя ли ты имеешь в виду?

Молчание – знак согласия.

– Ты знаешь, Илья. Страх может прийти из ниоткуда, может ворваться в тебя, заставить бешено биться сердце, бурным потоком выделяться адреналин. Ведь страх – самое сильное чувство. Куда там любви – это роскошь, проходящая быстро. Сравниться в некоторой мере со страхом может лишь несчастная любовь, ненависть, гнев… Но лишь приблизительно. Страх меняет тебя самого, зачастую до противоположности. Кто-то смелый и сильный, по-настоящему ощутив его, становится беспомощной жертвой.

Откуда ей все это знать… Она не игрок, она этого не испытывала… Она не жила этим… Почему я так решил?!

– Страх победить невозможно, ты, конечно, в этом давно убедился и осознал, – продолжала она. – Страх можно только отпугнуть, лишь получить отсрочку до его следующего визита. Так сделай же это.

В моих глазах читалась тоска.

– Я понимаю, – быстро добавила она. – Давать советы куда проще, чем им следовать. Хотя бы потому, что надо поверить в их единственную правильность. А такого не бывает. И все же я рискну. Ты наверно знаешь, что страх можно победить, став им. Решай сам, страх ведь твой личный…

И я решил.

Крупные капли разбивались осколками брызг о мое лицо, ветер дул мне навстречу. Как естественный заслон мешал мне он держаться выбранной дороги. Казалось, вся природа была против. Каждый лист обвивался вокруг меня, пытаясь вовлечь в свой загадочный хоровод, каждый корень бросался под ноги, каждая ветка старалась больно хлестнуть по лицу, каждое дерево заступало мне путь. Они молили меня одуматься, повернуть вспять.

Но я не должен был смотреть ни назад, ни далеко вперед. Я должен был держаться золотой середины.

С каждым новым шагом, с каждым оставленным следом, я терял и капельку себя, капельку своего разума. Я рвался вперед, погружаясь по колено в глубину быстро растущих луж. Уже насквозь мокрый я не чувствовал холода. Я бежал навстречу своему страху, я даже не заметил, как сам стал им. Не знаю, как долго это продолжалось, но в результате все изменилось. Я стал другим, я буквально почувствовал это. Может, я испугался снова? Небольшая полянка, к которой привело меня мое решение, излучала неживой белый свет. Он сделался еще ярче и спустя мгновение разлился во все стороны. Когда-то физики не знали природу света, сейчас я мог бы ответить на их вопрос. Свет был подобен воде, но не стоячей, спокойной, а неудержимой бескомпромиссной стихии, для которой нет преград.

Не знаю, добился ли я того, чего хотел. Вот только мой до этого личный страх, похоже, стал страхом общим.

Свет тускнел, мир медленно приобретал очертания. Но свет не рассеивался по краям. Я оказался на острове, берега которого омывались белым. Сзади, справа и слева – бездна, лишь впереди – дорога. Шаги даются с трудом, словно идешь по колено в песке.

А дорога все сужается, кончается мое время…

Перед собой видишь лишь маленький пятачок, ступаешь – и не знаешь, встретишь пропасть или твердую опору.