— Уважаемые, а не подскажете, кто в этой деревне главный, или кому она вообще принадлежит?

— Так старостой Добрыня тут, он и харчевню держит! Вон тот дом!.. — С готовностью отозвался один из торговых людей, блестя хитрыми глазками, — А не хотите ли яств заморских, или тканей шёлковых? Я их из Каганата аж в саму Империю Грифонов везу, но, могу и здесь по цене сдельной уступить…

— Потом, гляну… — Бросил я ему через плечо уже, отмахиваясь и от остальных, его коллег, в миг очнувшихся и тоже начавших наперебой предлагать разные товары и услуги.

Дошёл до таверны, открыл дверь, зашёл внутрь. И застыл на какие-то мгновения, переваривая обуявшие противоречивые чувства…

С одной стороны, было ощущение, что я снова дома, в каком-нибудь питерском кабаке, или пусть даже и не в питерском, но уж во всяком случае в земном, заделанном под старину. В конце концов, многие же стараются воссоздать средневековый колорит и антураж. Хотя, увидеть в той жизни такую здоровенную поросячью тушу, жарящуюся прямо на открытом огне, мне не доводилось до сих пор, ни в одном из многочисленных заведений, где посчастливилось побывать… А с другой стороны — присутствовавший в помещении контингент, все эти ушастые, клыкастые, бородатые, ещё недавно шумевшие за столами, а сейчас дружно повернувшиеся ко мне и замолкнувшие, дико напомнили старые фильмы про дикий запад. Хотя какой запад, с такими рожами-то… Причём, особенно выделялся из всей разношёрстной компании здоровенный огр, застывший с чьей-то жареной ногой в руке, надеюсь, не человеческой, и с неподдельным интересом разглядывавший меня…

— Кто здесь Добрыня?.. — Не откладывая в долгий ящик, вопросил я. Секундное сомнение и змашательство прошло. В конце концов, я же бессмертен, и за моей спиной отряд, который при надобности всё тут разнесёт по кирпичику! Надо избавляться от привычек прошлой жизни. Здесь я — хозяин, и это — моя земля!

— Ну, я Добрыня, — Ответил мне вышедший, по — видимому, из кухни, дородный бородатый мужик, словно невзначай, сжимавший здоровенный окровавленный тесак, — а ты кто будешь? И зачем меня ищешь?..

— Я — новый властелин этих земель. Мне сказали, ты тут староста. Вот, пришёл сказать — теперь эта деревня моя, надо обсудить все подробности, договориться о размере налогов, сколько работников могу с собой взять, и так далее…

Ответом мне было гробовое молчание. Казалось, если какая-нибудь мышь сейчас вылезет из своей норки и решится пробежаться по полу в поисках съестного, всем будут слышны её шаги. Чтобы придать своим словам какой-то вес, дал команду Лунной Птице подойти поближе и заглянуть в окно. Вид здоровенной драконьей башки и любопытных жёлтых глаз с вертикальными зрачками был, наверняка, весьма убедителен — увидь я такое в своём окне, точно бы задумался о сотрудничестве с хозяином подобной твари…

Добрыня, тем временем, нарушил молчание, сделав несколько шагов навстречу и замерев, всё так же с ножом в руке.

— Должен заметить, что мы — свободное поселение. Я был выбран старшим свободными и равными людьми. Мы были свободны во времена моего отца, и деда, и прадеда, который когда-то бежал сюда со своего старого места жительства… Для нас свобода — величайшая ценность! И потому — вопрос, чья эта деревня, не стоит. Если хочешь её взять, мы будем драться, но тогда тебе достанутся сгоревшие руины без единой живой души…

Я, сказать по правде, слегка опешил от такого напора, и от той уверенности и решимости, с какой трактирщик смотрел на меня. Одобрительный ропот лишь подтвердил подозрение, что я попал в какое-то неправильное селение, где всё не как у людей, где благодарные вилланы не спешат принести присягу верности новому господину. Обвёл глазами присутствующих — давешние полурослики тоже обнаружились, сидели за столом в сторонке, молча и внимательно наблюдая за происходящим. И как только успели добраться сюда так быстро, пока мы летали туда — сюда и дрались с призраками, они немалый путь проделали своими короткими ножками… А судя по карте, к зданию таверны медленно приближалась толпа народу. Те, кто, как я думал, разбегались в ужасе, на самом деле вооружались…

Собравшись с мыслями, ответил:

— Скажи, Добрыня, готов ли ты пожертвовать всеми здесь ради гордыни?.. Обречь ваших жён и детей на смерть или неволю? Подумай хорошо.

— Это было думано и решено уже давно, ещё нашими отцами и дедами. Или мы остаёмся независимыми, или умираем с оружием в руках… Здесь — зона свободной торговли, где может почувствовать себя в безопасности любой путник и беглец, где нет места войнам и сварам. Так заведено издревле, и я не вправе и не хочу что-то менять…

Вот значит как… Всё встало на свои места. Деревня — из нейтральных, то есть не просто нейтральных, а тех, которые никому и никогда не подчиняются. Вроде рынка или таверны на картах старых игр вроде «героев», только здесь — всё сразу, и в большом количестве. Конечно, я могу тутошнее население извести под корень, но тогда просядет репутация, а проку от бойни, кроме крох опыта и скромных трофеев, мне не будет… Ладно, чёрт с ними, пусть живут. Но сразу сдавать назад — не к лицу феодалу и владетелю, тем более, с такими силами за спиной.