К перрону Витебского вокзала подкатил поезд. Среди множества других пассажиров из него вышел и Семен Захаров. Длинная серая шинель резко выделяла его в толпе.

Чуть замешкавшись, он нашел взглядом патруль ГПУ, который проверял приезжих, и направился к нему. Старший патруля, взглянув на петлицы приезжего, бросил ладонь к серой буденовке с краповой звездой.

– Как мне на Главопочтамт попасть? – осведомился Захаров.

– Это вам на улицу Союза Связи надо. Ну, значит, выйдете сейчас на площадь перед вокзалом…

Ресторан, в который привез его Епишин, находился в гостинице «Европейская», на углу проспекта 25 Октября и улицы Лассаля – бывших Невского проспекта и улицы Михайловской – и поразил Владимира совершенно буржуазной обстановкой. Можно было подумать, что он и не уезжал из Риги в Совдепию – настолько все здесь было похоже на Запад. Те же официанты в черных фраках и белых пластронах, те же звуки джаза с эстрады, тот же чарльстон на танцплощадке, те же прически «бубикопф» у неумеренно накрашенных барышень. Разве что лица у толстых мужчин, сидевших со своими спутницами за богато накрытыми столиками, были совершенно неевропейскими. На них толстым гримом лежало самодовольство, за которым, однако, глубоко скрывался страх.

«Их можно понять, – подумал Сабуров. – Ведь нэп – не навсегда. Не сегодня-завтра Сталин прихлопнет эту лавочку». Об этом писали западные газеты.

Его размышления прервал звучный хлопок шампанского. Епишин ловко открыл бутылку «Абрау-Дюрсо» и разлил шипучий напиток по бокалам. Официант поставил на стол большую вазу с фруктами. Дамочки, сидевшие за столом, потянулись к ним.

– Н-ну-с, господа бывшие офицеры и присутствующие здесь дамы, – поднимая бокал, возгласил Борис. – Давайте выпьем за зарю туманной юности, которая проходит, но оставляет, тем не менее, след на сердце… Ну, Вовка, по-гусарски, а?.. Как в былые дни… Помнишь выпускное построение?.. – Он зажмурился и тряхнул головой. – «Смирно! Равнение на знамя! Прапорщик Епишин – в 203-й пехотный Сухумский полк!» И генерал при полном параде… как его звали, Авдеев, что ли…

– Антипов, – хмуро сказал Сабуров, имея в виду Владимира Васильевича Антипова – командующего Владимирским военным училищем в 1908–1915 годах.

– Точно – Антипов! – Епишин лихо опрокинул свой бокал. – Эх, было время…

Сабуров молча отпил из бокала сладкое шампанское. Девушки кокетливо косились на него.

– Твой друг такой романтичный, Борюсь, – протянула одна из них – плотненькая брюнетка.

– И загадочный-загадочный, – добавила вторая, высокая, хрупкая блондинка лет двадцати пяти на вид. – Совсем на меня не смотрит.

– А чего это он должен смотреть на тебя? – возмутилась первая. – Он и в моем вкусе тоже.

Епишин, хрустя яблоком, добродушно хмыкнул:

– Девочки, не цапайтесь. Он еще в училище был у нас этот самый… как его… Иосиф Прекрасный.

– Зато теперь должность Иосифа Прекрасного занята, – хмуро бросил Сабуров. – Причем в масштабах целой страны.

Барышни захихикали. Епишин поморщился.

– Слушай, ну тебя с твоей политикой, а?.. Кому это интересно? Ты про себя лучше расскажи. – Он ласково проехался ладонью по макушке однокашника. – Тринадцать лет ведь не виделись! Девочки, три-над-цать, вы представляете?!

– Ой, меня тогда еще и на свете не было, – прыснув, заявила брюнетка.

– И меня тоже, вообще-то, – добавила блондинка.

– Ну и ладненько, – подытожил Епишин. – Давайте за случайные встречи… – Он быстро поцеловал ручки обеим девушкам, выпил свой бокал и кивнул Владимиру: – Ну?.. Тебя же после выпуска куда-то в 18-ю дивизию отправили, да? В 69-й Рязанский, насколько я помню? – Он снова крутанулся к барышням: – Девочки, я понимаю, что это все скучно, но мы быстренько.

Девушки великодушно покивали. Сабуров пожал плечами.

– Да ничего интересного. Воевал, был ранен… все, как у всех.

– Кем закончил?

– Штабсом. Потом призвали в Красную Армию.

– Слушай, и меня тоже, – оживился Епишин, – в смысле закончил штабсом, а потом призвали… ну, пришлось идти. – Он оглянулся на барышень и понизил голос. – Мать в заложницы взяли. Куда денешься?.. И вперед, на советско-польский фронт…

– А что слышно о других наших? – решил перевести тему Владимир. – Петя Перепеличко, Толя Альтман, Славик Стремянников?..

Епишин помрачнел.

– Перепеличко, кажется, в Крыму, в каком-то там сельхозтехникуме в Симферополе, что ли… Альтман, насколько я знаю, служил у Врангеля, потом пропал. А Славик погиб. Его же в один со мной полк… Ну и в июле шестнадцатого, когда мы под Сморгонью стояли, была газовая атака. Славик тогда противогаз не успел натянуть. Глупо… Ему посмертно штабс-капитана дали. – Епишин тяжело вздохнул, помотал головой, отгоняя воспоминания: – Ну да что мы все о прошлом… Ты сейчас где?

– Служу, – усмехнулся Сабуров.