– Ну-с, Евгений Викторович, и что вы обо всем этом думаете?
– Размявшийся и даже слегка вспотевший Капитан бухнулся обратно на кучу соломы, служившую ложем.
– Чем мы не угодили графу Роберу?

– Этому поцу...?! Да кто ж его знает? Слишком мало информации, чтобы делать выводы.

– Ошибаешься, партнер, информации более чем достаточно. Вон, целая камера информации!
– Господин Дрон величественным жестом обвел стены их временного обиталища и уперся насмешливым взором в переносицу историка-медиевиста.
– Ты что же, думаешь, будто граф любого прохожего устраивает в темницу с таким комфортом? Свежеуложенная солома в товарных количествах, еда, питье с графского стола, ночные горшки опять же... Столики принесены явно из графских комнат. У народа попроще конструкция мебели здесь куда как примитивней - сам наблюдал. Козлы из жердей, между ними поперечины, в которые врезаны те же жерди, только расколотые вдоль. Что еще? Во, даже к стене приковали на длинном поводке, чтобы не доставлять излишних неудобств! А ведь могли бы и намертво притянуть, за все четыре конечности - чтоб уж не дернуться!

– Ну, возможно граф рассчитывает на выкуп и, как благородных людей...

– Включите мозг, прохвессор! Все 'блаародные люди' здесь друг друга знают лично или хотя бы наслышаны друг о друге. Выкуп - это только между своими. От чужаков никто выкупа не ждет и на выкуп не рассчитывает. Значит что?

– Ну-у-у...

– Баранки гну, - спокойно завершил его мысль Капитан.
– Так, кажется, говаривал наш святой отец? Так вот. Вся эта невиданная роскошь - просто демонстрация, что граф лично против нас ничего не имеет. А где-то мы ему даже симпатичны. И, если бы не некие внешние обстоятельства, мы бы уже давно ехали на юг вместе с нашими спутниками. Как говорится, ничего личного - бизнес.

– Какой такой бизнес?

– Обычный. Графу нас заказали.

– Письмо, переданное по дороге!
– осенило, наконец, господина Гольдберга.

– Оно, родимое, и несколько слов, переданных на ушко милейшему сэру Томасу.

На некоторое время в помещении наступила тишина. Евгений Викторович в совершенно расстроенных чувствах переваривал свалившееся на него новое знание о деловых обычаях и традициях гостеприимства европейского средневековья. Капитан же с нескрываемым удовольствием наблюдал за всеми перипетиями мыслительного процесса, каковой крупными мазками был нарисован на несчастной физиономии господина историка.

– И к-кому мы могли понадобиться?
– прервал, наконец, молчание господин Гольдберг.

– Полагаю, скоро узнаем...

На впавшего в совершеннейшую депрессию историка-медиевиста больно было смотреть. Одна только мысль о встрече с их таинственным 'заказчиком', помноженная на профессиональные знания о методах ведения беседы, что приняты были в эти суровые времена, вводила господина Гольдберга в полнейший ступор. Наконец, Капитан - то ли сполна насладившись зрелищем душевных терзаний собеседника, то ли не выдержав накала обуревавших того чувств - покинул свою кучу соломы и, сев рядом с историком, слегка пихнул его локтем.

– Да ладно тебе, брателло, хорош киснуть! Никто еще не умер. И даже не собирался. Ну, придут за нами графские ребятишки. Ну, мы их тут примем. Встретим, приветим, упакуем до лучших времен. Потом с графом потолкуем. Вот все и разъяснится. Кто, что, зачем... Делов-то с рыбью ногу, было б из-за чего расстраиваться! Экий вы, интеллигенция, народ, понимаешь, тонкий и душевно ранимый. Ну, проще ж надо быть, проще! И люди к вам потянутся. Вот, зуб даю - точно потянутся! А мы их тем временем, пока они тянутся - раз, деревяшечкой по кумполу! И хорош - уноси готовенького. А, как тебе такой план?

Как ни странно, нехитрая клоунада господина депутата сработала на отлично. Печать обреченности покинула физиономию его собеседника. И даже вековая печаль еврейского народа испарилась из глаз - будто ее и не было. Плечи гордо развернулись, демонстрируя решительную готовность буквально грудью встретить неведомого врага.

– О, совсем другое дело!
– одобрил случившуюся метаморфозу Капитан.
– Типа, мужчина в полном расцвете сил, есть на что поглядеть! Ты, мужчина, лучше вот что мне скажи, какого рожна тебя вообще сюда вот, в этот мир понесло? Я-то понятно. Уж очень мне со всеми этими полковниками мирскими, прошлыми и будущими, поквитаться захотелось. А ты чего ломанулся?

– Что значит ломанулся? Отец Андрей ведь ясно тогда объяснил. Деваться-то после инициации все равно некуда было. И не захочешь, так она тебя за шиворот притащит...

– Да брось ты! Я же видел, как у тебя глазки-то загорелись, еще тогда, когда этот отец - мать его ерш!
– задачу ставил. Что, профессиональное любопытство заговорило? На любимое средневековье своими глазками посмотреть, своими ручками потрогать? Ой, что-то не сильно в это верится! Не мальчик уже, должен был понимать, что и без головы остаться недолго... И чего тогда? Тоже шанс захотел получить? Мечту исполнить? Колись, давай!

– Да уж, не мальчик...
– голова Евгения Викторовича опустилась, но тут же и вскинулась. Батюшки светы! В глазах господина доцента горел тот же яростный огонь, что так приятно удивил Капитана еще тогда, в пещере, при входе в портал.

– А если и мечту исполнить, тогда что?! ... Евреи, евреи, везде одни евреи - так ведь говорят, да? ... Великие еврейские ученые, врачи, философы, изобретатели, инженеры, музыканты, поэты... Если начать их просто перечислять поименно, получится книга толщиной с Тору! Но кто это знает, кому вообще до этого есть дело?! Все знают только одно: еврей - это ростовщик, банкир, паразит... И самое печальное, в этом они чертовски правы. Ведь по своему влиянию еврей-ростовщик перевесит всех ученых, врачей, музыкантов и прочая, вместе взятых! Вот ведь какая хрень...