На вешалках-плечиках красуются: два варианта костюмов для морских прогулок — белые с синим, со стилизованными матросскими воротниками; две элегантных «тройки» в классическом, прямо-таки английском стиле, с виду очень простые, но, как говаривал Лев Николаевич, мы-то знаем, во сколько обходится такая простота… Ещё для комбинаторности — пиджачок, кардиган, замшевая куртка, шляпка и кепи, летние перчатки, две сумочки, несколько пар обуви… Из любопытства заглянув в комод, нахожу совершенно непрактичное кружевное бельишко, а заодно и нечто пёстрой расцветки, несвойственной для деталей нижнего туалета. Упс… Купальники. Открытый и закрытый. А это ещё зачем? Я не заказывала!

Говоря откровенно, если бы я попала на эту выставку мод ещё с полчаса тому назад, упёрлась бы рогом и заявила: мне ничего не нужно, дайте только самое необходимое! Но теперь, когда выяснилось, что я и сама в состоянии расплачиваться за свои мелкие капризы, — совсем иное дело. И потому сейчас я перебираю вещички, откровенно любуясь, без зазрения совести. Я имею полное право на эту красоту. Рикки, спасибо, друг. Благодарно поглаживаю бок, там, где по моим расчётам должна находиться голова ящерка, и чувствую ответную радостную волну.

Одно меня огорчает: того, в чём я сюда прибыла, найти не могу, должно быть, Аглая утащила в стирку, только дорожная куртка висит одиноко. Я настолько привыкла ходить по дому в чём-то простеньком, практичном, в чём не страшно и у плиты постоять, и за швабру подержаться, что сейчас чувствую себя неуютно. Не проведешь же целый день в халате, а то великолепие, что меня поджидает, вряд ли годится в качестве домашней одежды. Как вообще здесь одеваются состоятельные родственницы? А то выйдешь с Николасом на улицу, в свет, и окажется, что не угадала. Мне срочно нужен очередной инструктаж.

Тихо высовываю нос в гостиную. Николас, поджидая меня, угнулся над шахматной доской и держит на весу какую-то фигуру, обдумывая ход, успел побриться и сменить костюм на клубный белый пиджак и тёмно-синие брюки. Пользуясь тем, что он меня не видит, приглядываюсь внимательнее и бесшумно закрываю за собой дверь. Ладно.

И выбираю из нового гардероба «матросский» костюмчик с белой юбкой и тёмно-синим блузоном. Не знаю, куда собрался здешний Каспаров, но попробую выглядеть в тон. Думаю, не ошибусь.

— Готова, родственница? — поднимает он голову, когда я выхожу в очередной раз. — Да тебя не узнать! Вот что с женщиной цивильный наряд делает… Крутанись, погляжу, как сидит. — Откидывается на спинку дивана, заложив руки за голову. — Я знал, что Руайяль не подведёт. А почему не вижу полного довольства? Что-то не так?

— Да как сказать, — мнусь. — Мне всё нравится. Но хотя бы парочку брючек можно было заказать? Джинсики, бриджи — ну, хоть что-нибудь! Не привыкла я к этим юбкам!

— Не можно, — отрезает он. — Женщина ты, в конце концов. Одно дело — походный вариант, совсем другое — выход в свет. Родственница, есть у меня свои причуды по поводу внешнего вида, и тебе придётся с ними смириться. Завтра свожу тебя по магазинам — выберешь любую гадость, только при мне не носи, пожалуйста, но если мы вместе появляемся — будь добра, соответствуй. — Он сострагивает просительную физиономию: — Сделай это для меня, умоляю! Это ж нетрудно — побыть несколько часов красивее обычного!

Не сдержавшись, улыбаюсь. Он подхватывается с дивана, нарезает круги вокруг меня, как кот вокруг сметаны.

— Та-ак, — говорит задумчиво. — Я тут на ходу изменил планы на вечер, так что оделась ты к месту. Только закинь купальник в сумку, а заодно и своё богатство, — кожа ведь уже изменилась? Отлично, она нам понадобится. Будем понемногу обналичивать. Теперь вот что, — делает ещё один круг. Останавливается напротив. — Покажись. — Видя, что я не понимаю, объясняет. — Раскрой ауру полностью, надо же посмотреть, с чем придётся иметь дело. И давай договоримся: пока я работаю — вопросов не задавать, всё выполнять молча и без разговоров. Объяснения будут в полном объёме, но только до или после, а во время процесса быть послушной девочкой. Ясно?

— Ясно, — отвечаю. — И как часто ты будешь командовать?

— А разве я уже не начал? — удивляется он. — Давай, родственница, не тяни. Раскрывайся.

И мне приходится развернуть ауру.

Он просматривает её внимательно. Сканирует ладонью. Запускает в меня горстью энергетических шариков и остаётся чрезвычайно доволен реакцией Зеркала.

— Значит, ты у нас Обережница. А я думал, это очередной миф.

— Извини, — говорю кротко. — Месяц назад я тоже думала, что некроманты — миф.

— Уела. А теперь сама вглядись получше: ты не подросла с тех пор, когда себя в последний раз видела? Аура не расширилась?

— Н-нет, — говорю с запинкой. Вглядываюсь. — Нет, с чего бы?

— Сворачивайся, — говорит он таким тоном, каким обычно доктора бросают пациентам: «Одевайтесь!» — Теперь проверим твой арсенал. Что у тебя есть из навесок? Паладиновское кольцо трогать не будем, оно само по себе мощное, да и не приспособлено для модификации. Снимай браслет, я посмотрю. И второе кольцо тоже снимай.