— Но ты дал Васюте уехать? Или ты его спровоцировал?

— Я каждому даю по его желаниям, заметила? Твоему Васюте отчего-то показалось, что квесты тебе выпадут исключительно силовые, чтобы его милую цыпочку на ровном месте в лепёшку раскатать. Вот он и решил: если первым твоим противником был ящер, то и остальных я подсуну в том же духе. А уж я постарался наслать ему образов повнушительней. До чего же забавно бывает в душу к вам, людям влезть!

— Васюта, — напоминаю я сквозь зубы. — Ты говорил о нём.

Зарабатываю похлопывание по плечу.

— Молодец. Голос не дрожит, хоть сама в комок сжалась… Да цел он, цел пока, я же сказал — он мне ещё нужен. Хочется ему силушку показать, думать, что тебя спасает — пусть думает, я для него неплохую программу подготовил.

— С-скотина — не выдерживаю. — Так и прибила бы…

— Согласен. А кто нынче хорош? Облака — идиоты. Лошади — предатели. Люди — мошенники. Весь мир таков, что стесняться некого.

— Постой, — говорю растеряно. — Это же… Это ж из фильма… Ты здесь бываешь, что ли?

— Почему нет? Хотя, скажу по секрету, для меня это табу. Есть у нас, демиургов, выражаясь вашим земным языком, определённая корпоративная этика: на чужую территорию лучше не соваться, дабы не внести нежелательных изменений и не смазать результаты деятельности местных богов. Оттого, знаешь ли, и идейка с проекциями родилась. Я подставляю вместо изъятого индивида копию, чтобы из-за его отсутствия в родном пространстве не было событийных искажений, и ко мне — никаких претензий. Правда, хорошо придумал? Никакого эффекта бабочки.

— Ты и об этом знаешь?

— Да, и книжечки почитываю, представь себе. У бессмертных много времени, хватает на всё. Каждый борется со скукой по-своему. Я, например, собирался поиграть в новую игрушку недолго, каких-то пару лет, а втянулся, представляешь? И сколько клонов Дьяблы не появлялось, но я предпочитаю вторую версию, с которой и начал. Правда, кое-что внёс из Титанов, больно хороши монстры. Но вот какую интересную закономерность я подметил. Вспомни, что творится в твоём мире, достаточно пощёлкать пультом телевизора или заглянуть в вашу сеть: агрессия, войны, терроризм, насилие… Домохозяйка, выйдя из дома на рынок, может сесть в троллейбус, напичканный взрывчаткой, школьники и учителя становятся заложниками, пенсионер расстреливает социальных работников, отец убивает двухлетнюю дочь, чтобы не платить алиментов… Ива, это — нормально? Заметь, я всего лишь повторяю, что ты сама читала или слышала. У меня же этого нет, понимаешь? Если представить себе агрессию как подвид энергии — в моём мире она реализуется в играх, в квестах, я направляю её в другое русло, причём руками чужаков, а своих людей берегу, они мне дороги. Выходит, моя игра ещё и пользу приносит!

Он произносит эту тираду, словно не замечая моих очередных попыток высвободить хотя бы одну руку. Невольно я вслушиваюсь. Одна из последних фраз неожиданно меня цепляет.

— А как же мы, кто приходит со стороны?

— А у вас свои демиурги, — легко отвечает собеседник. — Вот пусть они о вас и заботятся. Если они спокойно позволяют вас выдёргивать — значит, на то ваша воля.

— Ты хотел сказать — их воля? — машинально поправляю.

— Нет, дорогая. Ваша воля. Если ты сюда попала — ты этого хотела, хотя бы где-то там, в глубине своей робкой трепетной души. Просто на ваших желаниях такой слой шелухи, что вы сами их порой разглядеть не можете. Я — могу.

Гад. Психолог доморощенный. Хватаюсь за последнюю возможность четь как-то его ущипнуть.

— И всё-таки ты на чужой территории. Не боишься, что хозяева выгонят?

— Не-а, — отвечает он беспечно. — С чего бы это? Я ведь свой. Если не наглеть, то можно ненадолго здесь зависнуть. Однако, дорогая, — и руки, державшие меня, снова меняются. Сейчас это изящные аристократические кисти, привыкшие, впрочем, не только дам под локоток поддерживать и подсаживать в седло, но и время от времени вынимать благородный меч из не менее благородных ножен. — Мы заговорились, Иоанна, а у меня ещё множество дел. Надеюсь, ты не в претензии, что я слегка с тобой пооткровенничал. Но я же не твой мрачный воздыхатель, я не оставлю тебя до утра недвижимой: как только я тебя покину, ты освободишься. До скорого свидания, дорогая.

Меня нежно в очередной раз обнимают за плечи.

— Да, чуть не забыл, — деловито сообщает он, — имей в виду: твоя Анна — всё же человек.

Я чуть не подпрыгиваю на месте.

— Почему — всё же?

— Потому что другие проекции — тупые бессмысленные копии своих оригиналов. Они создаются мною добротно, но достаточно экономно — с максимальным запасом энергетики на сорок дней. Надо сказать, ты поставила меня в тупик, сиганув от меня в другой мир, где я тебя чуть… — Голос сбивается. — Неважно. Затем перенеслась в свой — вопреки всяким правилам не умерев и не пройдя финал. Но, интереса ради, я решил подыграть обстоятельствам.

— Но как же правила? Я ведь не должна существовать с ней в одном мире!

— Правила? Ни на йоту не нарушены, дорогая. В момент, когда ты своей красивейшей пятой точкой приземлилась у собственной двери, проекция стала человеком. Дорогая, это нетрудно. Я сотворил на своём веку столько живых существ, настоящих генетических шедевров, что вложить душу в готовое тело — не проблема. Если уж один мой родственник сумел вдохнуть жизнь в глиняное создание… Однако я разболтался. Становясь человеком, невольно приобретаешь кое-какие его недостатки. Так вот, ты можешь запросто быть с Анной в одном мире. Отметь эти слова, просто запомни, как любят говорит твои друзья. Нет, давай-ка уточним: ты — в своём мире — можешь находиться с ней рядом сколь угодно долго. Ещё не знаю как, но я это использую и, будь уверена, и ничего при этом не нарушу.