Я чувствую, что краснею. Лора подавляет смешок.

— Давай Веснушку.

Кое-как под любопытными взорами слезаю. Ох, сойдутся ли мои ноги вместе или нет? Пока сходятся… Мне подводят аккуратную лошадку немногим выше Лютика и знакомят. Мы друг другу явно нравимся. Глажу её по тёплой шее, вскарабкиваюсь в седло, к собственному изумлению — не так уж и неуклюже. Всё-таки пятидневная практика что-нибудь да значит.

— Вот девочки, знакомьтесь, — начинает Лора, и странным голосом добавляет: — Это… Ванесса.

И все, не таясь, ржут во весь голос. Вместе со мной.

Сборы оказываются недолги, амазонки только Лору и поджидали, чтобы сорваться с места. Поэтому уже минут через пять мы выезжаем на самые окраины города. По дороге я откровенно любуюсь девушками. Всадниц под Лориным руководством общим числом четырнадцать. На лошадях их рост немного скрадывается, и, несмотря на кажущуюся разность, есть в них что-то неуловимо общее. Вместе с хихоньками они оставляют за спинами и легкомысленность, свойственную нашему полу: лица серьёзны, если не сказать — суровы, сосредоточены. Они разделены в две группы: семь лучниц, семь копейщиц… впрочем, это у них не копья, а дротики.

— Фуризонки? — уточняю у Лоры, кивая на вторую группу.

— Молодец, соображаешь. Они. С тяжёлыми копьями и пиками я уже давно не работаю. Больно часто гибнут девчата, они ж открыты. Тяжёлую бронь не наденешь, сковывает, а нам быстрота движений нужна, иной раз доли секунды от смерти отделяют, потому и доспех приходится облегчённый носить. Всё ж не мужики мы… А дротик в одной руке — это плюсом щит в другой. В моей школе — дротики, лёгкий щит, лёгкая броня, развитие уклонений. Так что девчата у меня вертятся, как вьюны на сковороде. Хорошие девочки, — с гордостью добавляет она. — Половина новеньких, остальные — постоянный состав. А ты думала, только зелень набираю? У меня, как у Македонского, каждый новенький под присмотром ветерана. У меня ж таких отделений не одно, а четыре, собой-то все дырки не заткнёшь, вот я и распределяю ответственность. И в обучении также: я по одному навыку каждой новенькой ставлю, а уж остальные — мои ветеранши натаскивают. Вколачиваем от души, не сомневайся.

Мы минуем последнее вдоль дороги здание, пересекая виртуальную границу города, и Лора внезапно даёт отмашку. И все девахи одновременно начинают стаскивать свои маечки, кофточки, рубашки, футболки и поголовно остаются топлесс. Причём, Лора — первая.

Я шокирована. Слов нет, зрелище изумительное: девчата все, как на подбор, спелые, крепкие, груди налитые, в такт шагам подрагивают, цветные бусы подпрыгивают… это что же, они под верхней одеждой специально ещё и цацки нацепили? Готовились, значит?

Лора подмигивает.

— Вот за ради этого зрелища местные ухажёры за полдня на окраинах собираются, чтобы нас отследить. Ты не представляешь, иногда взглядами всю высверлят.

— А зачем же… — я даже не знаю, как продолжить.

— А затем, — обрезает она. — Привыкают телешом выставляться. Бывает, случается в одиночном квесте с мужиками сцепиться, так попадаются сволочи, что сразу завалить девушку норовят, а та от девичьего страха всю науку воинскую теряет. Тут не маму звать надо, а вспоминать, чему учили, хоть голяком, но отбиваться. А если в бою подранят, да придётся кольчугу с рубахой стаскивать для перевязки? Пока стыдиться будешь — кровью изойдёшь. А ведь красивое зрелище, скажи? — неожиданно добавляет она. — Как в Элладе. Настоящее шоу, причём каждый день!

— Безумно красивое, — соглашаюсь я. — И что, никто из местных до сих пор не домогнулся? Даже не пытались?

— На большее, чем в кустах сидеть, не потянули, — кривится Лора. — Да и те… Мы ж сюда не только купаться ездим, у нас тренировка по полной программе, с пробежками, с разведкой; вот пару-другую глядельщиков подстрелили случайно, не до смерти, а так, попугать, заодно и отвадить. Теперь только из-за заборов носы и кажут.

Мне становится интересно.

— Что, ни одного нормального мужика не попалось?

Она хмыкает.

— Обыватели, что с них взять. Хотя… — крутит головой. — Был в прошлом году случай. К одной нашей местный парнишка подбирался. Считай, всё лето в ракитах хоронился, думал, мы не видим.

— Ну?

— Что — ну? Самим интересно стало, кого же он там выглядывает. Пока, наконец, девчонка одна, из новеньких, тонуть не догадалась. Ногу вроде свело, перепугалась, заверещала, стала захлёбываться. А до этого месяц как рыба плавала. Он, как был, в одежде, так за ней и сиганул. Вытащили обоих. Пришлось Аркадию его того…

— Что? — ахаю.

— Укусить, в общем. Через пару месяцев они в одной группе так и уехали, общий квест искать. Так что, подруга, случаются и у нас романтические истории.

— Подожди. Значит, в квест уходят и добровольно? Не только попаданцы?

— А у вас, что ли, такого не бывает? Для чего, по-твоему, молодёжь в экстремальный спорт ударяется? За этим же самым! У вас — сплавы, горы, парашюты и парапланы, у нас — квесты. Адреналин, подруга, это тот же наркотик.

Выезжаем на берег реки. Песчаный пляж с одной стороны ограничен высокими соснами, подступающими вплотную к воде, с другой — редким кустарником, сквозь который угадывается открытое пространство, по словам Лоры — степь. Девицы обустраивают лошадок в тени и разбредаются вдоль мишеней, развешанных на сосновых стволах. Лора даёт кое-какие распоряжения и возвращается ко мне.